Королевство душ - Рена Баррон

Кажется, будто прошло сто лет с тех пор, как Тэм рассказывал мне в Храме историю о зеленоглазой змее и демонах. Тогда я пришла сюда за ответами – теперь же в происходящем нет никакого смысла. Мы подходим к Храму и видим, что ворота открыты и на дежурстве нет никаких слуг. Странно видеть Храм без людей, ведь днем он всегда полон верующих. Суровые серые здания напоминают мне о рассказах про то, как люди на Севере воздвигают высоченные мавзолеи из льда для захоронения умерших.

Свет факелов рассеивает темноту во внутреннем дворе, оставляя постройки в предрассветном мраке. Рядом нет ни одного шотани – будь они неподалеку, я бы почувствовала плавное движение их магии. Мы входим в длинный коридор, освещенный множеством факелов, и наши шаги раздаются эхом по каменному полу. Мы входим в Зал ориш. В кромешной тьме видны лишь статуи богов и их пьедесталы. Если смотреть прямо на них или попробовать прикоснуться, то они похожи на мрамор. Но стоит отвести взгляд, как можно заметить краем глаза, что их очертания изменяются и пульсируют. Статуи богов не ведают покоя и всегда внимательно следят за происходящим.

Даже днем статуя Безымянной окутана тенью, но ночью ее грубое лицо кажется еще более жутким. Теперь оно выглядит уродливым до такой степени, что на него невозможно смотреть. Когда Эсснай, Сукар и я были детьми и все еще регулярно ходили на занятия в Храме, мы сочиняли о Безымянной истории. Эсснай сказала, что она забралась в логово змеи и умерла от укусов. Вопрос о том, зачем она туда полезла, стал для нас троих темой для спора. Сукар уверял, что Безымянная сделала это на спор, а Эсснай считала, что она хотела проверить пределы своего бессмертия. Я подумала, что она, возможно, искала то, что давно потеряла. Посмотрев на нее и вспомнив о демонах, я подумала о другой теории.

Ее имя отсутствует во всех рассказах о войне между оришами и Королем Демонов. О ней нет никаких упоминаний – поэтому писцы и отзываются о ней как о Безымянной. Возможно ли, что другие ориши вычеркнули ее имя из истории из-за какого-нибудь вопиющего проступка? Ее поза кажется расслабленной, непринужденной, а змеи выглядят так, будто они ее любимцы. Неужели она приняла сторону демонов во время войны? Но зачем?

Я хочу отвести взгляд, но Безымянная словно удерживает меня на месте. Магия, свернувшаяся кольцом в моей груди, притягивает меня еще ближе, и я проваливаюсь в бездонную пропасть глаз этой таинственной ориши. Глаза – это ворота в запретное и давно позабытое прошлое. Я моргаю, и это странное ощущение исчезает. По моим плечам пробегает озноб.

– Время почти настало, – шепчет Арти, выходя из темноты прямо перед нами. Я делаю глубокий вдох, который застревает у меня в горле. Мама, не дожидаясь ответа, идет по полутемному коридору, шурша золотым кафтаном, что вьется вокруг ее щиколоток. Оше двигается следом, как и я.

У нас нет выбора – магия держит нас крепко, словно у нас поводок вокруг шеи.

Мы следуем за Арти по лабиринту узких коридоров, затем спускаемся по двум рядам темных лестниц из камня. По мере того как мы спускаемся, воздух густеет от пыли и становится холоднее. Стены Храма украшают молитвы оришам, но среди этих памятников нет ни одного упоминания о Хеке. Королевство ему никогда не поклонялось.

Лестница обрывается в помещении с низким каменным потолком, заполненным полками с пустыми стеклянными банками. Арти останавливается и, закрыв глаза, прижимает руку к стене. Я слышу, как она шепчет что-то на том же древнем языке, на котором произносила мое проклятие. Стена громко скрипит, раздвигаясь, как огромный мамонт, пробуждающийся ото сна. По моим прикидкам, мы сейчас где-то под внутренним двором или в саду.

– Сюда жрец Ка приводил девушек, чей разум он потом разрывал на части. – Арти останавливается на пороге между двумя комнатами, упершись одной рукой в камень. – Здесь его и убили. Какая ирония, не находишь?

Наша экономка Нези с обожженными руками и хронической хромотой. Тай, которая никогда ни с кем не разговаривает. Две женщины, которые временами бывали вспыльчивы, но никогда ни к кому не относились жестоко. Тай испекла мои любимые сладости в день моего рождения, а Нези научила меня играть в шакалов и гончих. Обе женщины участвовали в моем взрослении. С трудом могу поверить, что они притащили сюда старого жреца Ка по этой самой лестнице и замучили его до смерти. Как могут оказаться убийцами два человека, которых я знаю всю свою жизнь?

Арти входит в темную комнату, и Оше следует за ней по пятам. Холод исходит от стен, как будто это живое, дышащее существо. Я хочу убежать, испытать проклятие на прочность, но я не могу бросить своего отца. На мне лежит вина за то, что он попал в эту передрягу. Моя рука скользит к животу, когда я вхожу в комнату. Позади меня закрывается дверь, издавая напоследок глухой стук. В комнате загорается тусклый свет. Нет, не в комнате – это гробница.

Я прижимаюсь спиной к стене, и мои пальцы ищут опору на скользкой грязи. Воздух судорогами вырывается из легких, и комната кружится передо мной. Глаза слезятся. Передо мной лежат пропавшие дети. Я делаю шаг к ним, но Арти поднимает руку, останавливая меня. Я борюсь с ее магией: зубы громко скрипят, а кулаки прижаты к бокам. Я кричу, но она останавливает и мой крик.

Арти разложила детей в одну линию у основания алтаря. Семеро детей лежат на импровизированных тюфяках, над головой у каждого ребенка стоит банка с серым дымом. Их грудь поднимается и опускается, пока тихое сопение наполняет комнату. Здесь очень холодно, но Арти укрыла их одеялом. Требуется всего мгновение, чтобы понять, что за серый туман клубится у них над головами. Это их ка. Арти украла их души и заперла в банках.

В комнате пахнет сыростью и плесенью. Я чувствую, как мои ногти впиваются в каменную стену. Арти не остановила меня. Ногти ломаются, и теплая кровь смешивается с грязью. Мне нужна боль, иначе я упаду на колени. Иначе я умру изнутри. Иначе у меня не останется сил.

Я пытаюсь заговорить, но слова не складываются в предложения. Я словно ребенок, который впервые в жизни использует свой язык. Не будет тебе покоя ни в этой жизни, ни в следующей. Я позабочусь об этом. У меня не получается произнести эту угрозу вслух, но я весьма серьезно настроена. Я найду способ покончить с моей матерью.

Арти долго смотрит на детей и что-то шепчет себе под нос. Одинокая слеза скатывается по ее щеке. Это – самая настоящая пощечина мне, семьям и людям, которые оплакивают пропажу детей. Тоска и печаль переполняют ее налитые кровью глаза, но эмоции улетучиваются, когда она поворачивается к алтарю. Любая иллюзия сожаления – это всего лишь иллюзия.

Вместо молитв к оришам здесь стены покрывают заклинания, написанные кровью. У букв имеются странные края и изгибы и беззастенчивая смелость в штрихах. Змеиный узор пронизывает текст, как огромное морское чудовище. Внутри ее тела Арти нарисовала две сошедшиеся сферы – символ связи. Есть и другие символы: виноградные лозы, глаза и звери с зубами, которые выглядят такими острыми, что могут разрезать камень. Таких символов я еще никогда не видела.

Оше встал в угол, ожидая следующего приказа. Я смотрю на его бритую голову, на золотые кольца в ушах – но не вижу отца. Человек является человеком благодаря его ка, и у Оше она заперта где-то глубоко внутри. Он не заслужил этого. Мой отец всегда был так добр к Арти, даже перед лицом ее безразличия.