Романовы. История великой династии - Евгений Пчелов

Великая княгиня Наталья Алексеевна. Гравюра 1770-х гг.

Сразу после смерти Натальи Екатерина начала хлопотать о новом браке сына. Помощь в этом оказали прусский король Фридрих Великий, когда-то отправивший в Россию саму Екатерину, и его брат принц Генрих. Кандидатура нашлась быстро: внучатая племянница Фридриха принцесса Вюртембергская. Правда, она была помолвлена с Людвигом Гессен-Дармштадтским, родным братом покойной Натальи Алексеевны, но дело уладили, предложив ежегодно выплачивать жениху 10 000 рублей отступного из русской казны. Встречу Павла с новой невестой устроил в Берлине сам Фридрих, и уже на следующий день Павел писал матери: «Я нашёл свою невесту такову, какову только желать мысленно себе мог: недурна собою, велика, стройна, незастенчива, отвечает умно и расторопно… Что касается до наружности, то могу сказать, что я выбором своим не остыжу Вас… Что же касается до сердца ея, то имеет она его весьма чувствительное и нежное… Знания наполненна, и что меня вчера весьма удивило, так разговор ея со мною о геометрии, отзываясь, что сия наука потребна, чтобы приучиться рассуждать основательно. Весьма проста в обращении, любит быть дома и упражняться чтением или музыкою».

Великая княгиня Мария Фёдоровна. Художник А.Х. Ритт. 1770-е гг.

Павел не ошибся. Красивая, статная блондинка, кроткая, скромная и добрая, любила его искренне и преданно. «Вюртембергская принцесса, великая княгиня, даже если она будет императрицей, всё равно останется не более чем женщиной» (французский посланник барон М. де Корберон). Марию Фёдоровну больно задевало чувство Павла к Нелидовой, но потом она смирилась и с этим. Как-то раз после очередных жалоб невестки Екатерина подвела её к зеркалу и сказала: «Посмотри на себя и вспомни лицо petit monstre» (так она назвала Нелидову. – Е.П.). Но главное, Мария Фёдоровна родила Павлу 10 детей, чем обеспечила будущее династии. «Право, сударыня, – говаривала Екатерина, – ты мастерица детей на свет производить». Впрочем, рождение внучек императрице особой радости не доставляло: «Много девок, всех замуж не выдать», «мне бы хотелось назвать всех их, хотя бы народилось их десять, именем Марии. Тогда, мне кажется, они будут держать себя прямо, заботиться о своём стане и цвете лица, есть за четверых, благоразумно выбирать книги для чтения и напоследок из них выйдут отличные гражданки для какой угодно страны». Но счастливая бабушка увидела и трёх внуков. В старшем, Александре, она буквально не чаяла души и считала его своим духовным наследником.

В 1781–1782 годах Павел с женой под именем графа и графини Северных совершили большое путешествие по Европе, приведя в восторг европейские дворы.

В страшную ночь с 11 на 12 марта Мария Фёдоровна не спала. Когда графиня Ливен по просьбе Палена сообщила ей о смерти мужа, она воскликнула: «Нет, его убили!» Императрица заметалась, кричала и требовала, чтобы её пропустили к Павлу. На решительный отказ охраны она заявила: «Так пусть же и меня убьют, но видеть его я хочу!» Тем не менее её не пускали. «Императрица Мария Фёдоровна, – писала жена Александра Елизавета Алексеевна, находившаяся рядом, – у запертой двери заклинала солдат, обвиняла офицеров, врача, который к ней подошел, всех, кто к ней приближался, она была в бреду». Беннигсен тщетно пытался успокоить её. Потом всё-таки ей удалось прорваться. Горе безутешной вдовы не знало границ. В течение нескольких дней она приходила к бездыханному телу и в полном отчаянии заливалась слезами. От Александра и Константина она потребовала клятвы в Михайловской часовне, что они не были причастны к заговору. «Императрица Мария Фёдоровна с отвращением относилась ко всем тем, кто принимал участие в убийстве её супруга. Она преследовала этих людей неустанно, и ей удалось удалить всех, устранить их влияние и положить конец карьере» (граф А.Ф. Ланжерон). «Императрица-мать не искала в забвении облегчения своего горя: напротив, она как бы находила утешение, выпивая до дна горькую чашу духовных мук. Самая кровать, на которой Павел испустил последнее дыхание, с одеялом и подушками, окрашенными его кровью, была привезена в Павловск и помещена за ширмами, рядом с опочивальнею Государыни, и в течение всей своей жизни вдовствующая императрица не переставала посещать эту комнату» (Н.А. Саблуков). В Павловске Мария Фёдоровна возвела в память о покойном муже величественный мавзолей «Супругу – Благодетелю».

В царствование Александра Мария Фёдоровна пользовалась всеобщим уважением. Она высоко держала «марку» Императорской фамилии и почиталась живым символом династии. «Все её апартаменты были роскошно и с большим вкусом убраны. На балах всегда царила самая искренняя веселость, сочетавшаяся с царственным великолепием и достоинством», – сообщал современник. Александр нередко обращался к матери за советами и прислушивался к её мнению, в том числе и в государственных делах. В то же время гибель мужа осталась незаживающей раной в сердце императрицы. Все свои силы Мария Фёдоровна отдала делу милосердия. Она возглавляла множество учебно-воспитательных и благотворительных заведений, для управления которыми после её смерти было организовано специальное «Ведомство учреждений императрицы Марии».

Марию Фёдоровну можно считать «гением вкуса» рубежа XVIII–XIX вв. Именно ей обязан своим изысканно-утончённым художественным стилем Павловск, она общалась с Жуковским, Крыловым и другими выдающимися деятелями русской культуры, занималась медальерным искусством (за успехи в котором была избрана членом Берлинской Академии художеств) и живописью (медали её работы хранятся в крупнейших музеях).

Накануне погребения императрицы В.А. Жуковский, служивший при ней чтецом, написал восторженные строки, к которым могла бы присоединиться вся Россия:

Благодарим! Благодарим…

Тебя за жизнь Твою меж нами!

За трон Твой, царскими делами

И сердцем благостным Твоим

Украшенный, превознесённый…

…За благодать, с какою Ты

Спешила в душный мрак больницы,

В приют страдающей вдовицы

И к колыбели сироты!

С 1780-х годов у Павла появилась глубокая сердечная привязанность – Екатерина Ивановна Нелидова (1758–1839, между прочим, дальняя родственница Григория Отрепьева). Она в одном из первых выпусков окончила Смольный институт благородных девиц и в числе других смолянок запечатлена на замечательной серии картин Д.Г. Левицкого. Между Павлом и Нелидовой были платонические отношения, он нашёл в ней родственную душу и любил как преданного друга. «Знайте, что, умирая, буду помнить о вас», – говорил ей Павел. Она, одна из немногих, могла сдерживать его гнев. «Когда он что-нибудь хочет, спорить с ним не решается никто, ибо возражения он считает бунтом. Случается, что потом императрица, чаще же мадемуазель Нелидова или обе вместе укрощают его, но бывает это редко», – отмечал лейб-медик И.С. Роджерсон.

Однако в 1798 году произошёл разрыв. Павел пленился молодой Анной Петровной Лопухиной (1777–1805), которую назначил камер-фрейлиной. Мария Фёдоровна была глубоко потрясена. Она даже написала угрожающее письмо сопернице, но его перехватили, и Павел устроил жене неприятную сцену. Императрица просила его только об одном: относиться к ней вежливо «при публике». По словам фрейлины Варвары Николаевны Головиной, у Анны Петровны «были красивые глаза, черные брови и такие же волосы, прекрасные зубы и приятный рот, маленький вздернутый нос… Она действительно была добра и неспособна пожелать или сделать кому-нибудь злое; но она была не очень умна и без всякого воспитания… Мадемуазель Лопухина получила Мальтийский орден, это была единственная женщина, которой была предоставлена эта милость». Великодушие Павла и благородство его чувств проявились в том, что он разрешил Лопухиной выйти замуж за князя Павла Гавриловича Гагарина, когда узнал о её влюблённости.