Пошатнувшийся трон. Правда о покушениях на Александра III - Виталий Раул

В разговоре с родственником, находясь в приподнятом настроении, генерал позволил себе объяснить свой реальный статус при императоре:

«На самом верху стоит Александр III, при нем на страже он, Черевин, и, пожалуй, императрица Мария Федоровна, а где-то внизу «прочая сволочь», включая великих князей, министров и т. д.» [54].

Секрет «благовремения» был таким же нехитрым:

«Государь выпить любил, но «во благовремении». Он мог выпить много без всяких признаков опьянения, кроме того, что делался необычайно в духе — весел и шаловлив, как ребенок.

Утром и днем он был очень осторожен относительно хмельных напитков, стараясь сохранить свежую голову для работы, и только очистив все очередные занятия впредь до завтрашних докладов, позволял себе угоститься, как следует, по мере желания и потребности…

К концу восьмидесятых годов врачи ему совершенно запретили пить и так напугали царицу всякими угрозами, что она внимательнейшим образом начала следить за нами. Сам же Государь запрещения врачей в грош не ставил, а обходиться без спиртного при его росте и дородстве было тяжело» [60].

Собственно, кроме откровений Черевина, имеется достаточно указаний на то, что образ жизни императора был именно таким и никаким другим. Достаточно вспомнить общеизвестный случай в декабре 1883 года, когда Александр III, уже угостившись после трудов, следовал вечером по Петербургу и на полном ходу вывалился из саней. Полученная при этом травма руки вынудила отменить предстоявший парад войск. Увы, самый внушительный внешне российский император был банальным алкоголиком скрытого типа. Российские историки с удовольствием подхватили термин «благовремение» и трансформировали его в некую умеренность, которая и продолжает гулять из одного исследования в другое. Для врачебного синклита, действовавшего вокруг императора, ход болезни определялся с самого начала как последствие полученной травмы, но выводы делались ошибочные, так как предполагали, что пострадали почки. Уже в 1892 году люди, постоянно общавшиеся с императором, отмечали заметные изменения его внешности: землистый цвет лица и мрачное настроение. Основной диагноз, который ставили лейб-медики царю, — нефрит, болезнь почек. В 1893 году во время пребывания в Дании у Александра III открылось носовое кровотечение, сопровождавшееся лихорадочным состоянием. Несмотря на грозные симптомы, император и в новом, 1894 году предпочел обычный график развлекательно-охотничьего времяпровождения с элементами обильных застолий. Для полноты ощущений была выбрана Беловежская пуща, где имелось оборудованное поместье Спала. Самое красочное описание охотничьего отдыха в Спале оставил доктор Н. А. Вельяминов, хирург по специальности. Вельяминов нравился царю за его недокучливое поведение и общительность. В Спале охотились на оленей и кабанов, чередуя это увлекательное занятие с приличным застольем, которое Вельяминов описал как настоящий воспитанный человек:

«За обедом в Спале существовал обычай, что убивший в данный день оленя должен был, стоя и поклонившись Государю, выпить до дна кубок шампанского, вмещавший ¾ бутылки вина, который Государь наливал сам и посылал «виновнику торжества».

Старикам, которым вино было вредно, Государь наливал кубок далеко не полным. В этот день, когда я по ошибке убил молодого оленя и старого, Государь прислал мне кубок два раза, сказав, что это в наказание за промах. Я благополучно исполнил приказание, хотя не без страха, и в этот вечер с успехом играл с Государем в винт…

Кстати сказать, во время болезни Государя распустили сказку, будто Государь очень любил кушать и злоупотреблял вином, чем и стремились объяснить его болезнь. Должен сказать, что это совершенная неправда.

Государь не был гастрономом, как его братья, и, как многие очень полные люди, для своего роста кушал скорее мало, никогда не придавая еде особенное значение; пил ли он водку за закуской — не помню, кажется, нет, а если и пил, то никак не больше одной маленькой чарочки; за столом он пил больше квас, вина почти не пил, а если пил, то свой любимый напиток — русский квас пополам с шампанским, и то очень умеренно; вечером ему подавали всегда графин замороженной воды, и он пил такой ледяной воды действительно очень много, всегда жалуясь на неутолимую жажду» [61].

Даже из этого короткого отрывка нетрудно оценить воспитанность гостя и заодно составить представление о происходившем за царским столом испытании на прочность.

В то последнее лето 1894 года Вельяминова в Спале не было. Он был вызван в Ялту (телеграммой министра двора Воронцова), куда совершенно больной император был вынужден переехать из Спалы по совету врачей.

Прибыв в Ялту 1 октября, Вельяминов застал там весь цвет российской медицины во главе с профессором трех европейских университетов Эрнстом Лейденом, приехавшим из Берлина. Еврейское происхождение профессора пришлось игнорировать. На состоявшемся консилиуме положение императора было признано безнадежным. Начиная с 5 октября стали выходить ежедневные бюллетени о состоянии здоровья императора, фиксировавшие медленное угасание организма. В связи с критической ситуацией из Дармштадта была вызвана невеста цесаревича Алиса Гессенская. Круглая сирота, которую для общественности подчеркнуто называли внучкой английской королевы, немедленно выехала через Варшаву в Симферополь. В день прибытия в Симферополь, 10 октября 1894 года, гессенскую принцессу встречали Литовский пехотный полк, супруга Таврического губернатора и почтовая тройка лошадей, предоставленная каким-то евреем по фамилии Иоффе. До Ливадии принцессе предстояло преодолеть 90 километров. В Алуште ее встретил наследник, великий князь Николай. Времени оставалось совсем мало.

Бюллетень от 18 октября уже не оставлял даже малейших шансов:

«10 часов вечера.

В течение дня продолжалось отделение кровавой мокроты; был озноб, температура 37,8; пульс 90, слабоват; дыхание затруднено. Аппетит крайне слаб. Большая слабость. Отек значительно увеличен.

Подписи: профессор Э. Лейден

профессор Г. А. Захарьин

лейб-хирург Г. И. Гирш

доктор Попов

почетный лейб-хирург Н. А. Вельяминов».

В два часа 15 минут пополудни 20 октября государь император Александр III «тихо в Бозе почил». В тот же день Манифест за подписью «Николай» сообщил русскому народу о смерти императора и объявил формулу передачи власти:

«…Повелеваем всем Нашим подданным учинить присягу в верности Нам и Наследнику Нашему Его Императорскому Высочеству Великому князю Георгию Александровичу, Которому быть и именоваться Наследником Цесаревичем, доколе Богу угодно будет благословить рождением сына предстоящий брак Наш с принцессой Алисой Гессен-Дармштадскою.

Дано в Ливадии, Октября 20 дня».

Время императора Александра III закончилось так быстро, что главные действующие лица были ошеломлены и воспринимали происходящее как сон. Это особенно касалось новоявленного императора Николая II, который, подписывая Манифест, вдруг начал понимать, что прежняя жизнь за спиной своего огромного Папа́ уже никогда не вернется. Единственный возможный путь для него — следовать во всем схеме управления своего отца, опираясь на советы императрицы-матери.