Дети Лавкрафта - Эллен Датлоу

Хэнд глотнул из винного бурдюка, как делал это каждые несколько минут без достойного результата.

– Мисс Лохинвар, как это вы выглядите ни на день старше сладостных шестнадцати?

Она сняла свой крылатый шлем и отерла пот.

– Я куда как много проспала, сохраняя красоту.

Лохинвар не так давно узнала впавшего в немилость рыцаря, если не считать тянувшейся за ним славы да ее умозрительного представления о побоище в замке Барона Нужды. Мать или Кролик Аббат о нем не рассказывали. Вообще-то до того самого дня, когда убили ее мужа, миссис Лохинвар надежно скрывала наличие у нее былой жизни в качестве разведчицы и задиры.

Мантус послушно отыскал след Хэнда на сельской свалке и вытащил его из-под кучи мусора за загривок. Лохинвар сама представилась и познакомила с Боуи. Как только Лохинвар раскрыла свои намерения, Хэнд перестал артачиться и скоренько протрезвел.

– Вы намерены схватиться с Нуждой? – спросил он. – Зачем я вам нужен? Зачем вам лазутчик?

Она пожала плечами:

– Лазутчик мне нужен потому, что хорошие мускулы всегда пригодятся, к тому же это дешево. А вы мне нужны потому, что однажды уже побили этого сукиного сына, а я в этом смысле суеверна. Говорят, он собак боится, а у Мантуса к нему свой счет. Флинт? Ну не пешком же мне ходить, а?

Проклятье Кролика Аббата, наложенное на Барона, не бесконечно. Минувшие времена подвигают зло все ближе к возобновлению его ненасытной жажды крови. Каждый из вас любил мою мать, когда она юной была. – Взгляд ее упал на пса и коня. – У каждого из вас перед нею долг памяти, вот и собрала я дружину отмщения. Барон Нужда, как говорят, один из Вечных. Если принять, что так оно и есть, то сомнительно, чтобы нам удалось уничтожить его навсегда. Пока того достаточно, что мы попытаемся. Мой меч прорубается сквозь самое разное сопротивление. Моей… музыкальной шкатулке… известна суть его гибели. Вид старинных заклятых врагов, таких, как вы, возможно, не даст Барону шелохнуться в решающий момент. Окажете или нет вы реальную помощь, не обсуждается: это ваш зловещий крест, и ваша спайка в дружине поможет вам легче переносить его.

Премилая речь. Подкрепленная впечатляющим вооружением и подлинным стремлением применить силу, она обеспечила преданность этой собранной с бору по сосенке шайки. Путь привел их к Скалистым горам, к этой вот слишком растянувшейся завязке. Мужчины, переминаясь с ноги на ногу, смотрели, как молодая женщина в старинных латах вжималась лбом в камни очага, будто молитву творила.

Боуви обратился к Хэнду:

– Скрижали гласят, что вы с Кроликом Аббатом повергли Барона Нужду и сожгли его замок зимой 9-го года. Королевский указ объявляет эту землю ничейной на срок ста лет и одного дня. Должен спросить: как это вы одолели его?

– «Разгромили» – не лучшее из слов для описания того бардака. «Удрали, устроив адское свинство», ближе к истине. Очевидно, враг наш еще живет… что подтверждает появление его ручного крылатого вампира, которому недавно ночью досталось от вас.

– Продолжающееся существование подручных и прислуг Барона не обязательно указывает на его собственное выживание.

– Кто-то же должен жалованье платить.

– Это так. И все же расскажи мне, как это произошло.

Хэнд глянул на уходившее за горные вершины солнце. Деревья уже сливались в пятно цвета древесного угля.

– Да, обошлись мы с бароном круто. Кролик Аббат был убежден, что тот дознался, кем была твоя мать, и загубил всю твою семью. Доказательств у него никаких не было, но он воспользовался своими связями и получил предписание короля. Я пошел с ним – прогулки ради. Я жил сражениями и, во всяком случае, глаз на твою маму положил. Глупцы, мы оба.

Под конец Кролик понял, с чем мы имеем дело. – Хэнд глянул на винный мех. Его глубоко посаженные глаза воспаленно краснели по краям. Некогда орлиный нос (запечатленный на портретах художников по всему царству) скрючился. Во рту у него было три зуба, а на все еще мощной шее сидели бородавки. Торс же, напротив, лишился мускулов, держась на костях и сухожилиях. – Мы шли к замку, считая Барона Нужду обыкновенным убийцей, мелким тираном, кто чересчур выпирал из своих панталон. Я ожидал увидеть дебоши, поруганных дев, несколько тел. Вместо этого… – Рыцарь содрогнулся и опять отпил из меха. Это вернуло ему спокойствие.

– Буча поднялась, и все в пиршественном зале стали гибнуть. А Барон… переменился. Никакой больше болезненности или костлявости, как у прокаженного. Сатана в него вселился. Канделябры засияли адским огнем, зато в зале становилось все темнее и темнее. Лицо Барона обратилось в пещерный провал под выпученными глазами, став засасывающей свет дырой. Кровь текла к нему со всех концов. Он не просто вбирал в себя кровь. Он заглатывал каждый блик света и каждый звук вокруг нас, тепло с наших костей. Никак не двигаясь со своего места во главе стола. Его похожие на канаты руки разматывались, и из любого угла зала этот демон сгребал людей и запихивал в клокочущий провал лица. Когти его пронзали моих солдат, кольчуги и тела, по двое-трое зараз, и поднимали их, будто куколок из бумаги. Их вопли и проклятья, сплетаясь, ввинчивались ему в глотку.

– И все же верх был ваш, – сказал Боуви. – Положение спас Кролик Аббат.

– Этот Урский зверь погиб, чтобы в живых остались остальные из нас. – Хэнд смущенно потупил взор, рассматривая свои потрепанные сапоги.

– Каким образом, драгун? Каким чудом?

– Это есть на скрижалях.

– Скрижали, друг, оставляют большой простор воображению.

– Моя мать создала средство, – присоединилась к разговору Лохинвар. – Она отдала его на хранение Кролику Аббату и Министерству бдительности, когда ушла с имперской службы. Оно-то и погубило врага.

Боуви вздернул седые брови:

– Уж не было ли оно похоже на играющую не в лад музыкальную шкатулку, а?

– Мать носила талисман. Что-то вроде оберега от космического зла. С лихвой погибелен он для шныряющих в ночи. Жаль, не предвидела она, что он и ей самой понадобится. Не ждешь ведь, я полагаю, что навлечешь на себя зло во плоти землевладельца, когда удаляешься на покой в деревню.

– Да-да, талисман, – закивал Хэнд, припоминая. – Кролик размахивал им, когда Барон тащил его на погибель. Талисман вспыхивал чистым белым свечением. Звук долетел… Все черти в аду как один на колени пали. Оставшихся из нас слепота поразила, что много часов длилась. Повезло то, что во дворе замка я оставил отряд в засаде, его-то воины и вытащили нас из замка, когда тот горел.

– Возникает ряд интересных вопросов, – обратился Боуви к Лохинвар. – После смерти вашей матушки до меня доходили определенные слухи о ее происхождении. Одни шепотком сообщали, что она не из смертных, что она была Феей с Подножия Горы при дворе Оберона, которую послали смешать кровь со смертными для целей, в какие посвящен был только этот род…

– Хмм. Джонатан, у тебя моя мать то, моя мать се. Ты в самой гуще войны находился: пара лазутчиков, опасность со всех сторон. Позволь мне прибегнуть к математике. В романтических россказнях меньше…