Идеальное искажение - Кристина Александрова

Нет, не показалось – она действительно таяла прямо на глазах. Я не знала, чем можно помочь, да и нужна ли ей моя помощь, так что просто наблюдала за этим. Это было красиво, если честно, как минимум потому, что она улыбалась. Исчезала, возможно, даже навсегда, но всё равно улыбалась.

А я ощутила, как по моим щекам покатились слёзы.

– Помни главное, – на грани слышимости раздался её голос. – Дар нельзя присвоить себе, он должен служить другим. Тогда и только тогда он не будет причинять вред. Тогда и только тогда…

Она растаяла в воздухе. А я неожиданно поняла, что она имела в виду, для чего эта сцена и что это вообще за сон такой. Слёзы с новой силой покатились по щекам. Не может же всё быть так сложно и так просто одновременно?

Я взялась за юбку и чуть приподняла её, чтобы не запутаться в ней на каблуках. Неуверенно шагнула вперёд, потом ещё и ещё. С каждым новым шагом становилось всё легче, дышалось всё легче, внутри росло новое, незнакомое ощущение, как будто всё правильно. Всё так и должно быть.

Последний шаг. Я оказалась в центре сцены и медленно опустила юбку. Зажмурилась, усилием искажения заставила здесь зазвучать музыку… и она зазвучала. А я, выбросив из головы все ненужные мысли, страхи и сомнения, закружилась в танце.

Это была прекрасная мелодия – инструментальная, скрипка и пианино, медленная и завораживающая. Может быть, я когда-то слышала её, может быть, это была импровизация самого искажения – кто знает. Пока танцевала, мне было сложно смотреть в зал, но кое-что я всё-таки улавливала. Например, то, как заполнялись сиденья – сначала по центру первых рядов, и с каждым новым тактом зрителей становилось всё больше. В какой-то момент я закрыла глаза и запретила себе смотреть в зал, потому что едва не запнулась, понимая, как много народа на меня смотрит.

А потом музыка закончилась, и я застыла посреди сцены. Тысячи глаз следили за каждым моим движением, тысячи рук хлопали мне, тысячи людей пришли сюда ради меня. А я склонилась в прощальном реверансе… и проснулась в грузовом отсеке на нашем корабле.

– Ну, что? – послышался голос Тимура.

Я почувствовала, как по щекам покатились слёзы. Чёрт. Теперь я, кажется, окончательно понимаю.

Надо мной моментально склонились Арс, Тимур и Магда. Все трое выглядели обеспокоенными.

– Всё в порядке, – еле слышно сказала я и утёрла слёзы. – Нам надо поговорить с Артемисом.

Небо заметно посветлело, хотя дело явно шло к вечеру, а ветер дуть так и не перестал. Искажение подсказывало, что мы несёмся вперёд с приличной скоростью, но благодаря тому, что нас вело другое искажение, это почти не было заметно. Я держалась за бортик и всматривалась вдаль, краем уха слушая, о чём говорят парни.

– На какой глубине под нами песок? – спросил Тимур у Арса.

Тот всмотрелся в глубину, покачал головой, закрыл глаза.

– Не знаю, – сказал он. – Метра три, наверное, может меньше.

Тимур кивнул. Краем глаза я заметила, как он обернулся ко мне.

– Если не хочешь этого делать, только скажи, – в очередной раз повторил он.

– Хочу, – не оборачиваясь отозвалась я. – Я должна узнать правду.

Полчаса назад закончилось обсуждение на тему «кто же должен нырять». Тимуру нельзя – его контакт находится ближе всего к нам, а значит, он надёжней нас всех вместе взятых. Арсу нельзя – морская вода, самоубийство, все дела. Магда спустилась в ближайший отсек, чувствуя, что идёт ко дну привыкания, и не хотела нам навредить. Ну что, есть другие варианты?

– Тогда погнали, – сказал Тимур.

Я кивнула, перелезла через бортик и всмотрелась в чистую воду. Песчаной косы не было видно, понятия не имею, как мы умудрились рассмотреть её в прошлый раз. Я в последний раз оглянулась на Тимура и Арса, оба одновременно кивнули мне. Я в последний раз набрала побольше воздуха в лёгкие и зажмурилась. Прежде, чем нырнуть, мне следовало коснуться морской воды, чтобы искажение не откинуло меня назад, и потому я осторожно спустилась, держась за поручни.

Вода была ледяной, но уже через мгновение мне стало легче – Арс и Тимур одновременно поддерживали меня искажением. Предполагалось, что я смогу дышать под водой и видеть всё, а ещё – что они же меня и направят туда, куда нужно, но мне всё равно было страшно. Кто знает, это же искажение, оно может сработать как угодно…

Я отпустила поручни и окунулась в воду с головой.

Снова холод, снова он сменился теплом. Я неожиданно поняла, что и не промокла толком, разве что по колено, потому что ровно настолько погрузилась в воду мгновение назад. Я нерешительно открыла глаза. Меня окружало что-то вроде воздушного пузыря, но он был не круглым, а облегающим, как костюм. Меня несло вниз, к песчаной косе, и я не могла проконтролировать движение, разве что смотреть по сторонам. Я оглянулась – песчаная коса тянулась по маршруту нашего следования далеко-далеко назад, и, видимо, её действительно кто-то прокладывал.

В то мгновение, когда я опустилась на песок и коснулась его обнажёнными подошвами ног, движение остановилось. Пузырь мгновенно испарился до пояса, джинсы моментально промокли, а я ощутила, как меня наполняет чужое искажение. А вместе с ним что-то, похожее на панику – на миг я задумалась о том, что будет, если воздух исчезнет.

И он исчез. Я обнаружила себя в чужом теле на берегу моря. На это место уже опустились вечерние сумерки, в вышине зажглись первые звёзды, но человек, ведущий нас этой песчаной косой, явно не собирался ложиться спать.

– И почему я не удивлён, – произнёс его голос моими губами. – Я так и думал, что это будешь ты.

– Думал? – спросила я. – В смысле?

Человек в моём теле сделал несколько шагов по песку. Он удивительно легко держался под водой, как будто она ему совершенно не мешала, и ему, кажется, даже не было холодно.

– Я с самого начала сказал, что ты обладаешь колоссальной силой, – отозвался Артемис. – Я думаю, что наконец нашёл в тебе идеальное искажение.

Я застыла.

– О, ты, наверное, хочешь знать, что это значит, – ухмыльнулся он. Развернулся и снова зашагал по песку. – Позволь кое-что тебе показать.

Он взмахнул моей рукой, и из песка передо мной в его теле появились удивительные песчаные скульптуры. Высокий парень, сгорбившийся, повернувшийся спиной к двум женщинам, протягивающим к нему руки. Скульптуры были проработаны до мельчайших деталей, я могла даже рассмотреть юношеские прыщи на лице парня и каждый волос в причёсках женщин.

– Существовал на свете нулевой пациент, рождённый с искажением, – заговорил Артемис моими губами. Я слушала, боясь пошевелиться, и молила небеса о том, чтобы парни слышали его тоже. – Его способности проснулись в четырнадцать, и с тех пор он не знал ни дня покоя. Все его мечты сбывались, как по мановению волшебной палочки, кроме одной – мечта избавиться от этого дара. Или проклятья. Кто знает.