Биармия. Северная колыбель Руси - Александр Леонтьев

Так, А. М. Шёгрен полагал, что скандинавы узнали о Биармаланде от местного населения, когда прибыли на Русь. Для объяснения толкования этого слова он сделал несколько предположений: во-первых, в этих местах в те времена жили три разных народа, обитающих друг за другом по направлению к востоку: вначале какие-то неизвестные племена, затем финны и, наконец, пермяки, которые сами себя называли другим именем. Во-вторых, когда пермяки соседствовали с финским племенем, то они называли эту область по одному варианту – финским словом Perämaa, означающем задняя сторона или земля, и по другому – зырянским Perjema, т. е. отнятая земля» и Perimä – унаследованная земля. Поэтому резонно возникает вопрос, справедливо заметил впоследствии Тиандер, как пермяки могли назвать свою землю унаследованной, тем более отнятой и задней. Более того, имена Perjema и Perimä в звуковом отношении далеко не тождественны, считал ученый-лингвист, и поэтому переход их в Пермь почти невозможен.

Знаток арабской нумизматики П. С. Савельев (1852) и вместе с ним исследователь народа коми, известный археолог и историк Павел Иванович Савваитов (1815–1895) производили Пермь и Биармию от пермяцкого слова Päärma, якобы имеющего одинаковое значение со словом коми языка syrja или syrjä и переводимого как украина, т. е. она снова была представлена в значении крайней или задней земли. При всем к ним уважении, следует признать их попытку объяснить таким образом значение слова Пермь, как производной названия Биармии, несостоятельной.

Два других исследователя – пермяцкого языка Николай Абрамович Рогов (1825–1905) и коми языка Георгий Степанович Лыткин (1835–1907) производили Пермь и Beormas из зырянского слова parma – поросшая лесом возвышенность. Тиандер когда-то справедливо сомневался в возможности вывести из формы Parma скандинавское слово Bjarmir, т. к. абсолютно не существует этимологической связи между этими словами. Хотя, кстати, недалеко от Чердыни, на реке Зуле, действительно была деревня Парма, имелись и другие места в Пермском крае с таким названием.

Еще один исследователь пермской старины, Ф. А. Теплоухов (1895), справедливо полагая, что корни Bjarm и Beorm имеют скандинавское происхождение, считал, что именно норманны, с чем согласны и авторы книги, занес ли на Русь название Биармии, из которого «посредством порчи получилось Пермь». Далее ученый пояснил свою мысль. По его мнению, новгородцы, узнав по слухам о существовании на востоке богатой Биармии, могли принять за нее первую же страну, в которой они нашли возможным приобретать серебро, ценные меха и прочее, а затем присвоили ей название Биармии, преобразовав его позднее в Пермь.

Были и другие попытки, иногда даже наивные, объяснить название Биармии, однако они не выдерживают никакой критики. Так, например, архимандрит Макарий при написании труда о житии святого Стефана Пермского (1856), в патриотическом порыве попытался объяснить скандинавское название Биармия образованным только из пермяцких слов. Причем он представил несколько словопроизводств:

Би (огонь) + ур (белка) + му (земля) = Биурму – «страна огненной (красной) бе́лки»;

Би (огонь) + ар (год) + му (земля) = Биарму – «страна годового огня»;

Би (огонь) + югер (луч) + му (земля) = Биугерму – «страна огненных лучей».

Думается, следует отметить неуемную удивительную фантазию и богатое воображение этого духовного лица.

К числу такого же наивного объяснения названия легендарной и таинственной страны можно отнести и «толкование слова Biarmia», представленное С. К. Кузнецовым (1905) в своей известной одноименной статье, как он осторожно выразился, «только в виде слабой догадки». Ученый, по его словам, «позволил себе допустить предположение», что слово «Биармия» могло произойти из объединения или слияния двух древнесеверных слов: by – «город» и armr – «рука, рукав, бухта, залив». А уже из byarmr, «путем постепенного развития в bijarmr и bjarmr, легко могло получиться Bjarm, т. е. та форма, в которой мы встречаем название загадочной страны – Bjarm + land или Bjarmaland». По объяснению Кузнецова, слово Byarmr означал бы «город при заливе или бухте». И тут же сам засомневался в таком объяснении, т. к., по его мнению, «все же трудно говорить о каком-то городе при устье Северной Двины». Это еще раз говорит о том, что он даже мысли не мог допустить, не отступая от своих принципов, расположить Биармию в низовьях Северной Двины.

* * *

Вопрос о происхождении названия Биармии и Перми в частности, по словам автора книги «Поездки скандинавов в Белое море» К.-Ф. Тиандера (1906), явился для него «чисто лингвистическим экскурсом». И неудивительно, Тиандер был известным докой в своем любимом деле – лингвистике.

Сравнив скандинавские названия племен, населявших таинственную страну, которые обычно встречаются в исландских сагах во множественном числе: Bjarmar – жители Биармаланда (единственное число – Bjarmir) и англосаксонское – Beormas, ученый подчеркнул, что эти слова разнятся только на первый взгляд. Если учесть так называемый «закон преломления», существовавший в древнегерманских языках, то это различие легко устраняется, т. к. звукосочетаниям ea (ia) – в скандинавском языке и eo (io) – англосаксонском предшествовало прагерманское e. В силу этого закона Тиандер на основании норвежской формы Bjarmir восстановил первоначальное, более древнее слово Bearmir, соответственно англосаксонское Beormas должно было иметь прежнюю форму Bermas. Из них Тиандер легко получил корень berm и затем, используя так называемое «действие перебоя» – основу bherm. Как сами видите, на что обратил внимание и наш исследователь, полученное слово уж очень напоминало русское и финское название Perm (Пермь).

Разбираясь в соотношении этих названий, Тиандер справедливо сделал предположение, что эти слова могли иметь различное происхождение. Если исходить из случая, что указанный корень perm было русского или финского, т. е. местного, происхождения, то невозможно было бы объяснить перехода в скандинавское berm – т. к., (обратите внимание!) при заимствовании чужих слов звук p в скандинавском языке обязательно сохраняется. Значит, если бы Perm (Пермь) перешло в скандинавский язык из какого-нибудь любого иностранного (не только русского, финского) языка, подчеркнул Тиандер эту важную мысль, то непременно сохранился бы первый звук р. Тем более, далее развил ученый мысль, «нет никакого основания думать, чтобы скандинавское b, при переходе в русский язык, превратился в р», т. к. при заимствовании иностранных слов звук b в русском языке неизменно сохраняется. Поэтому нет оснований предполагать, что скандинавское berm когда-нибудь могло дать русское perm (пермь).

Что касается заимствования скандинавского корня berm самими финнами, то там действительно встречается отсутствие звука b в начале слова. Поэтому в финском языке все заимствования слова, имеющего b, меняются на p. Например, древнесеверное слово barm у финнов звучит и пишется как parma. Из вышеизложенных лингвистических рассуждений Тиандер сделал следующие выводы.