Будущее неопределенное - Дейв Дункан

Он свободно говорил по-джоалийски, но если кто-нибудь задавал ему вопрос по-ниолийски, он переходил на ниолийский. Он очень ловко отвечал на самые сложные вопросы. Он рассказывал притчи. Он проповедовал радость веры, скромности, честности, целомудрия и прочей ерунды. Он осуждал плотские развлечения, алчность, чревоугодие. Он цитировал Филобийские пророчества, согласно которым он принесет смерть Смерти и не будет больше Жнецов, собирающих по ночам души. Большая часть того, что он говорил, была прямым святотатством, отрицанием богов – как Пентатеона, так и аватар. Он уверял, что все они – просто смертные, обладающие магическими силами. Его слушатели от возмущения должны были забить его камнями, но до сих пор ничего такого не происходило. Как ни странно, большинство их, похоже, верили ему и в него.

Дош верить не мог. Он знал кое-что о богах; он не любил их всех, а особенно Юношу, но он знал о них достаточно, чтобы бояться их. Он с радостью бы поверил в ересь Д’варда, но не мог. Было бы еще чудеснее проглотить все эти идеалистические моральные выверты Освободителя, но он слишком хорошо знал жизнь. Жизнь совсем другая. Мир состоит из волков и овец, и волки не могут питаться травой, кто бы и что им ни проповедовал. Правда, Д’варду он говорить этого не собирался.

И уж конечно, он не сказал бы этого Прат’ану или другим его соратникам. Дош общался с Соналбийской Сотней только тогда, когда заваливался к их кострам, чтобы поесть. Его кормили охотно, слегка поддразнивая, но в общем относились к нему довольно-таки дружелюбно. Они укрыли его от джоалийских солдат. Казалось, они даже готовы были доверять ему, однако сам он не был уверен в том, что доверяет им. Из их фанатичной веры в Освободителя следовало, что все они сошли с ума, а здравомыслящему человеку лучше держаться от психов подальше.

Вот Дош по привычке и держался сам по себе. Собственно, он всю жизнь был одиночкой – человек с несчетным количеством любовников и без единого друга. В его сторону направлялся Прат’ан Горшечник. Этот великан, бряцая оружием, решительно прокладывал себе дорогу через толпу. Не иначе его послали за Дошем. Дош так и знал, что без неприятностей не обойдется.

По дороге тянулся хвост процессии – старухи, женщины с детьми, старики с клюками, калеки и уроды. Ряды Свободных сильно пополнились в Носоквейле; должно быть, за Освободителем следовало теперь не меньше полутысячи человек. У большинства из них не было ни еды, ни денег. Многие были одеты не лучше Доша. Они пройдут по маленькому Ринувейлу как стая саранчи – если солдаты пустят их, конечно. Если солдаты повернут их назад, они умрут с голоду или замерзнут в горах. Надвигалась зима.

– Приветствую тебя, брат Дош! – прогрохотал Прат’ан. Дош так и не привык пока видеть нагианского воина без краски на лице.

– Привет и тебе. Сотник.

– Я не Сотник. Наш вождь – Освободитель. Я всего лишь один из Свободных – как и ты. – Здоровяк поставил щит на землю и окинул взглядом долину. – Бывал здесь раньше?

– Давно.

– Что это за деревня? – Он ткнул вперед острием копья.

– Рину.

– Это город? – фыркнул Прат’ан. – Вот это? И кто владеет здешним храмом?

– Насколько мне известно, храма здесь нет. Только несколько молелен. Есть, правда, один храм в нескольких милях к востоку – храм Джинуу. Это бог отваги, аватара Юноши.

– Богов нет! – угрожающе буркнул Прат’ан. – Только чародеи. Они самозванцы, все до единого.

– Ну, если ты так говоришь…

– Так говорит Д’вард! Мне этого достаточно, а теперь и тебе тоже.

Одним из правил Доша было не спорить с вооруженным человеком больше трех футов ростом, а Прат’ан был вдвое выше.

– Разумеется. Главное… э… чародейское заведение в Ринувейле – монастырь Ирепит.

– А она кем притворяется? – осклабился Прат’ан.

– Богиней покаяния. Слышал о дочерях Ирепит?

– Нет. И не хочу. Освободитель желает видеть тебя.

Дошу ничего не оставалось как идти. Они начали подниматься на холм.

– Что случилось с этой страной? – спросил Прат’ан. – Она выглядит как хорошо обглоданная кость.

– Ей слишком повезло с подземными богатствами. Копни в любом месте – и наткнешься на золотую жилу. Ну или на другой металл. Или на драгоценные камни.

– Зря перевели хорошие пастбища.

– Ниолийцы так не считают. Они сняли всю землю до уровня подземных вод, так что здесь ничего больше не растет. Почему бы тебе не спросить об этом у Д’варда? Он уже бывал тут раньше.

Воин подозрительно покосился сверху вниз на Доша:

– Откуда ты знаешь?

– Ну, мне так кажется.

Прат’ан обдумал это и нахмурился:

– Никогда не строй предположений насчет Освободителя. – Все. Конец разговора.

Любой, у кого чуть меньше мускулов, а мозгов чуть больше, чем у вола, догадался бы, что Д’вард до мельчайших подробностей изучил путь, по которому направляется. Он каждый вечер менял стоянки, выбирая для них самые странные места. Иногда он загонял своих оборванных последователей до полусмерти, а иногда они шли совсем недолго. Если бы Дош был игроком – а в данный момент ему было не до этого, – он без колебаний поспорил бы на все, чем владел – то есть на данный момент ничем, – что Д’вард уже проделал весь путь от Джоалвейла до Тарга, используя в качестве карты «Филобийский Завет».

Четыре года назад, когда он впервые повстречался с Дошем, он не знал о пророчествах почти ничего. Теперь он наверняка знал их наизусть. И уж точно он знал то, в котором говорилось: «На Носокслоупе придут они к Д’варду сотнями, даже Предатель». Дош и сам присоединился к Свободным на Носокслоупе.

Увидев протискивающегося между щитами Доша, Д’вард с улыбкой поднялся, подошел к нему и сжал его плечо в нагианском приветствии.

– Привет! Как ты?

– Замерз, голоден и беден.

Д’вард улыбался так, словно и впрямь был рад его видеть.

– Зато за тобой не гонятся, верно? Однако мы больше не в Джоалийском королевстве. Если ты хочешь исчезнуть, у тебя есть такая возможность.

Дош покосился на окружавшие его угрюмые лица Сотни. Даже самый низкорослый из них был по меньшей мере на ладонь выше его.

– Без одежды и денег? Думаешь, я совсем спятил?

– Я думаю, с тобой все в порядке. Тьелан? Передай ему суму.

Словно ожидавший этого приказа Тьелан Торговец шагнул вперед, снимая через голову лямку. Он протянул Дошу кожаную сумку – маленькую, изрядно поношенную и неожиданно тяжелую – такую тяжелую, что Дош чуть не уронил ее. Он удивленно посмотрел на Освободителя.

– С этого дня, – объявил Д’вард, – ты отвечаешь за нашу казну.