Болгарская неожиданность. Книга 5 - Борис Владимирович Попов

в принципе, делают то же самое, но как-то грубо, по-хамски. Так налепят, что охота изготовителя сначала огреть этим факелом поперек ленивой хребтины, а потом надавать поганым изделием по мерзкой роже бракодела.

Вернулась молодежь. Уже совершенно трезвый Иван сиял ясными голубыми глазами. Лицо было отмыто от продуктов болгарской кухни, его волнистые русые волосы, зачесанные назад, тоже блестели влагой, и по всему было ясно – умылись на славу.

Ваня за время нашего с ним знакомства как-то возмужал, зримо похорошел лицом и превратился в типичного русского красавца, прямо вылитого сказочного Ивана-царевича с картинки. Да еще косая сажень в плечах, ловок в движениях, берущий за душу голос – ну просто девичья присуха какая-то!

И не зря, ох не зря ревниво рычит Наина! Такого молодца ни одна купеческая или ремесленная девица на выданье мимо себя не пропустит. Да и знатные боярышни на такую мужскую красоту глядючи, как пить дать обвздыхаются.

А мы законную жену в Лесичарске оставили, заставили выпустить из рук этакое сокровище и женское достояние. Как бы без надежного пригляда не случилось истории похуже, чем с наядами в безымянном ручье. Теперь то уж, поди, локти себе кусает – упустила! Не уберегла! Ведь это она первая углядела в гадком утенке-кирпичнике будущего прекрасного лебедя. А теперь уведут! Прямо из рук молодого красавца уведут!

– Ваня, а тебе ведь в Новгороде вроде двадцать лет было?

– Не, это я для солидности себе добавил. Мне девятнадцать только-только исполнилось. Мы тогда в Херсонесе были.

Вот оно что! Ну этого я в 20 веке вдоволь нагляделся. Уходят в армию сопливые желторотые восемнадцатилетние юнцы, а возвращаются уже взрослые двадцатилетние мужчины. Вдобавок в наших боевых походах время гораздо быстрей летит, вот Ванюша махом и повзрослел.

– Выходит, Наина тебя не на десять, а на все двенадцать лет старше?

Иван пожал плечами.

– Ну и что? Я ровесницу и не искал.

Словом, как говорили в давнюю пору моей далекой бурной студенческой молодости, наружный мужской половой орган ровесников не ищет.

– Мастер, а мы вот с Доблей понять не можем, какими-такими словами ты меня обозвал. Я думал это что-то по-болгарски, а он отпирается – нету, говорит у нас таких ругательств.

– Это по-польски. Не вникай, мы через Польшу не поедем.

– Понятненько, – кивнул Ваня. – И пся крев это конечно песья кровь, а при чем тут холера? Это же смертельная болезнь, да еще ясная какая-то.

– Вань, а ты русский мат хорошо знаешь?

– Есть немного.

– А может и немало, – добавил я.

– Да меня Найка вечно одергивает!

– И правильно делает. А то у нас мужики по делу, без дела, через слово матюкаются.

– Да они без злобы, просто так, для связки слов…

– И когда они эту дурь несут, этого в рот, этого в нос, а этого между колес, о постельных утехах же и не мыслят?

– Да где уж там.

– Вот и поляки, выругивая кого-нибудь, о болезнях и не вспоминают. Обложил и обложил, а задумываться чего да как просто недосуг. А почему ясна, я и сам не знаю, в Польше сроду не бывал, а у Венцеслава забыл поинтересоваться. Поехали, пора! Доблестин, возьми серебра за факелы.

– Я с гостей, особенно с таких замечательных людей, денег нипочем не возьму! – надулся мальчишка. – Может мне можно с вами вместе в этот поход пойти? С вами так интересно!

– Нипочем нельзя! – испуганно открестился я от новой обузы. – Мне тут голос был, что ты скоро счастье свое найдешь, не уезжая из родной Добра-Поляны. Не судьба тебе пока по миру шляться. Вначале повзрослей, поторгуй, наберись опыта и не пытайся счастливую судьбу переломить, это добром не кончится.

– А в чем же счастье-то это будет заключаться? И откуда оно появится?

– Вот чего не знаю, того не знаю. Ты, главное, не струсь, и жар-птицу из рук не упусти.

– Интересно…, – впал паренек в задумчивость.

Пока он думал, видимо мысленно перебирая желанные варианты, мы с Иваном вывели своих лошадей из конюшни, простились, обняв юношу по очереди, накинули епанчи, осенний моросящий дождик и не думал униматься, прыгнули в седла, и поскакали.

Доблестин махал нам вслед, вытирая с лица капли дождя, почему-то в основном возле глаз. Прощай, Добра-Поляна! Счастья вам и свободы, болгарские друзья!

Быстро скакать по размокшей от дождя дороге вскоре действительно стало опасно, и мы пустили лошадей неспешной рысью. В епанчах, этих предтечах армейских плащ-палаток 20 века, было сухо и уютно.

По дороге я рассказывал Ване об двух своих испытаниях, проведенных Аль-Таном. История про удары маленьких молний проняла Ивана до основания.

– Неужели такое можно выдержать? – пораженно спросил он.

А вот к рассказу о бездне, разверзшейся под моими ногами крутой пропастью, этот ухарь отнесся совершенно спокойно.

– Ну что ж, всякое бывает.

Видать наши страхи сильно отличаются друг от друга. И может быть, он вообще пауков каких-нибудь до безумия боится? Кто ж его этого добра молодца знает!

Нас окликнули.

– Эй, братья! Подождите меня!

Мы с Ванюшей удивленно взглянули друг на друга – никаких родственников в Болгарии у нас вроде бы не было, но коней на всякий случай придержали.

Из кустов на дорогу вылез монах в черной рясе и накинутом на голову капюшоне. На его левом боку была привязана кружка для пожертвований, а в правой руке он крепко сжимал длинный деревянный посох со здоровенным набалдашником. Его лицо было спрятано под капюшоном – дождь есть дождь, в сухую погоду на божьего человека налюбуемся.

Марфа почему-то промолчала, а, впрочем, она всегда была не любительница лишний раз полаять. Чего зря гавкать? Ухватил за горло, слегка придушил, а уж потом можно разбираться!

– Скучно мне идти одному, да и боязно – вдруг ограбят, – объяснил инок свое поведение.

– Рясу, что ли отнимут? – расхохотался Ванька. – Или палку отберут? Ты, святой отец, чего-то темнишь.

– Я еще не святой отец, а всего лишь послушник. И всякие богоотступники могут зарезать меня просто так, чтобы напакостить Господу нашему. А одним посохом от нескольких разбойников не отобьешься.

Резонно, подумал я, по дорогам сейчас разный народишко бродит, не знаешь, чего от них и ожидать.

– А у вас вон сабельки на боках, кольчуги под рубахами, – продолжил послушник, – и люди вы, похоже, смелые – всего вдвоем едете.

– Да, с дедом Банчо безопасней было, – улыбнулся и я, – он воин старый и опытный.

– Вот и позвольте мне рядом с вами пойти, особой докуки от меня не будет.

– Ну иди, – позволил я, – только запасного коня у нас нет, посадить тебя