Собака, которая спасла мир - Росс Уэлфорд

Потому что я должна это сделать. Просто должна.

– Перестаньте! – кричу я. Но они продолжают. Они всё вопят, пока я не визжу опять: – Да перестаньте!

– Блин, Джорджи, что такое? Почему ты плачешь? – спрашивает Клем, отпуская Рамзи.

Я глубоко рвано вдыхаю и наконец говорю:

– Ты умеешь водить, Клем?

– Э? Что? Эм… ага. Вроде как.

– Этот твой автодом работает?

– Нет. То есть да: он, что ж… он заведётся. Он поедет. Но формально ездить на нём небезопасно. А что? Что такое? Мы богаты, Джорджи! Почему ты… у нас почти нет бензина, и каталитический конвертер толком не изолирован, так что вся эта развалюха пожароопасна, но… но… А что? Нас миллион фунтов ждёт!

Я чувствую, на каком-то глубоком, невыразимом уровне, что принимаю решение, которое изменит мою жизнь. Которое изменит всё.

– Я знаю. Знаю. Но какой смысл в деньгах, если все в итоге умрут? Погоди-ка. – Я прислоняюсь спиной к бугристой коре дерева, пытаясь выровнять дыхание, пытаясь – безуспешно – унять бешено колотящееся сердце. Я смотрю на проглядывающие сквозь листву клочки голубого неба. Я слышу обрывки мелодии из фильма «Пиф-паф ой-ой-ой», которая всегда напоминает мне о маме:

Это не страшно, ничего такого – я знаю, что это просто моё воображение – и я невольно улыбаюсь. Ритм моего сердца успокаивается.

Я думаю о том, что сказала Джессика.

«Четыре месяца максимум – и у нас будет лекарство».

Четыре месяца – это слишком долго, слишком много людей погибнет. Но если бы мы могли отправиться на четыре месяца вперёд в будущее? Или дальше? На год, чтоб наверняка?

Я оглядываюсь – Клем и Рамзи ждут – и принимаю решение.

– Эй – вы двое, – говорю я, эхом повторяя слова песни. – Миллиону фунтов придётся подождать. Потому что, Клемент Сантос и Рамзи Рахман, мы украдём доктора Преториус из больницы!

Рамзи понимает, что это не всё. Он слегка озадаченно улыбается и спрашивает:

– И?..

– А ты как думаешь? Спасём мир!

В мастерской мы спускаем автодом с подъёмника и выталкиваем его задом вперёд наружу.

– Папа меня убьёт, – всё бормочет Клем, то и дело глядя на часы, потому что папа сказал, что присоединится к нему в мастерской через полчаса. – Где ключи, где ключи? – скулит он, выворачивая карманы комбинезона на приборную панель, пока наконец не находит ключи на самом дне и пытается завести мотор.

Мотор начинает клацать, и даже мне понятно, что аккумулятор сел.

– Ладно, – говорит Клем. – Значит, заведём с толчка.

«Заводить с толчка» – это совершенно иное мероприятие: нам с Рамзи приходится толкать фургон, чтобы он поехал, а потом бежать с ним рядом, пока он катится вниз по холму с Клемом за рулём, ожидая, что мотор заведётся.

Когда он с чихом оживает, Рамзи кричит «Ура!», и мы оба запрыгиваем в распахнутую дверь, и автодом едет, подскакивая, по аллее и выезжает на дорогу.

Я оглядываюсь, и у меня плавится сердце. Из открытого окна амбара торчит голова бедного мистера Мэша, силящегося сорваться с верёвки и присоединиться к приключению. Я машу ему рукой и посылаю воздушный поцелуй. Рамзи замечает это, и мне на мгновение становится неловко, но он лишь улыбается.

– Мы делаем это ради него и ради всех собак, – говорит он – и он прав.

– Это нелепо! – вопит Клем, перекрикивая шум мотора, который дребезжит и грохочет, напоминая старика, прочищающего горло прямо у тебя над ухом. – Воу! – Он поворачивает, огибая велосипедиста, который ругается на него.

На дороге мы выделяемся, это уж точно. Остальной транспорт – лишь горстка машин. И только наша издаёт такой шум. Уверена, его аж в Блите слышно. Дребезжит не только древний мотор, но и целая куча Клемовых инструментов, катающихся по металлическому полу: отвёртки, гаечные ключи, ножовка и огромный разводной ключ. Грохот стоит оглушительный.

– Так! – кричит Клем. – Расскажи мне ещё раз свою чокнутую идею, Джорджи. Не уверен, что вполне осознал степень безумия, когда ты поразила меня ею в первый раз – Э-э-эй, придурок!

(Снова резкий поворот.)

Эта идея – безумная или нет – единственное, что у нас есть. Согласно изначальному плану, мы должны были дождаться результатов Ньюкаслского Джекпота, которые подтвердили бы либо то, что:

а) Купол Будущего доктора Преториус правда показал будущее, либо

б) это была просто чокнутая фантазия тронувшейся учёной.

Если бы оказалось, что это правда, тогда мы использовали бы Купол, чтобы отправиться в будущее и принести лекарство. Предполагая, что Джессика нашла его – на чём я стараюсь не зацикливаться. Откуда мы его возьмём? Не уверена. Из пробирки? Не знаю. Я решаю, что с этим разберусь на месте.

А теперь – благодаря результатам Ньюкаслского Джекпота – мы знаем, что Купол Будущего работает.

Как гласит мой постер с Собачьими Мудростями:

Есть только одна проблема: сами мы не знаем, как управлять Куполом Будущего. Но если мы сумеем пробраться в больницу и убедить доктора Преториус отправиться с нами в её павильон, мы сможем запустить программу. Если у неё не получится покинуть больницу, возможно, она хотя бы проинструктирует нас.

Возможно.

Есть ещё одна проблема, но о ней я стараюсь не думать. Мой мозг, мои головные боли, моя память. В последний раз было совсем плохо…

– А нельзя просто такси вызвать? – кричит Рамзи, прерывая мои рассеянные мысли. Клем мотает головой. Теперь он полностью меня поддерживает. Как будто победа в лотерее запустила внутри него какой-то механизм, и он полон энтузиазма – и даже чуточку сумасброден.

– Таксисты не повезут пациента из больницы без разрешения. А разрешения у нас точно не будет. Упс, ведите себя естественно – впереди полицейская машина!

Полицейская машина, выкрашенная в красный и с надписью «ВООРУЖЁННАЯ ПОЛИЦИЯ», припаркована на Поле, и мой желудок делает кувырок при мысли о собаке, которую мы видели в прошлый раз. Полицейские даже не смотрят в нашу сторону. А если бы и посмотрели, говорю я себе, они бы увидели просто автодом с юношей за рулём. В любой другой день дым и выхлопные газы, вырывающиеся из трубы позади машины – вероятно, нарушая каждый закон о «чистом воздухе», – могли бы привлечь их внимание, но не сегодня.

– Откуда ты знаешь, в какой она больнице? – спрашивает Рамзи. Он как будто пытается найти изъян в обновлённом плане, но я едва ли могу его винить: план рискованный, и это ещё мягко сказано.