Мертвечина - Линда Фэйрстайн

— Вы родственник Куини?

— К сожалению, нет. Я хотел найти людей, знавших отца. Мать хранила его детские снимки, сделанные еще до их знакомства. На них я часто видел другого мальчика — по ее словам, это был его лучший друг. Мне казалось, что он вроде белый. На обороте стояло имя — Фабиан Рэнсом.

Я вспомнила фотографию Куини с сыном. От соседей Майк узнал, что он умер, когда ему еще не было десяти.

— Мне очень хотелось встретиться с этим Фабианом и расспросить его о детстве отца. В Шомбурге я просматривал газетные подшивки за сороковые и пятидесятые годы и наткнулся на снимки Маккуин Рэнсом. Я обратил внимание на имя, к тому же на нескольких фотографиях рядом с ней был Фабиан, которого я узнал по снимкам из нашего семейного альбома.

— Как вы ее нашли?

— Пришлось попотеть, — сказал Логан. — Ее не оказалось в адресной книге, а большинство местных забыли ее былую славу. Но в конце концов мне рассказали про старую даму, которая танцует для детей, помогающих ей по хозяйству.

— И как она вас встретила, когда вы постучали к ней в дверь?

Логан улыбнулся и провел ладонью по бородке.

— Вы знаете, она просто расцвела. Наверно, ей не хватало семейного тепла. Она так обрадовалась человеку, знавшему про ее сына, что буквально бросилась мне на шею, словно я сам ей родственник.

— Она помнила вашего отца?

— Да, и рассказала о нем много интересного. Тысячу историй, которых я никогда бы не услышал, если бы не эта встреча. Раз в месяц я приезжал сюда с Виньярда, и она ставила мне музыку — не кассету или диски, а старый винил. Я привозил ей разные вкусности, какие она любила: бамию, рис с бобами, плоды баобаба, пирог с лаймом. Мы разговаривали часами, потом она разогревала еду, и мы садились есть, продолжая, как она выражалась, застольную беседу.

— Вы написали труд по истории семьи? — спросил Майк. — Можно снять с него копию?

— Вы про работу о моем отце? Я ее не закончил. Куини направила мои мысли в другую сторону.

— В какую?

Логан взглянул на Майка.

— Я влюбился.

— В кого?

— В нее! — Он откинулся на спинку стула и хлопнул руками по коленям. — Это были удивительные встречи. Я убедил ее рассказать мне о своем прошлом. Мы сделали несколько аудиозаписей, потом я использовал их для диссертации в колледже. Не то, что касалось ее лично, а разные факты, связанные с моей семьей…

— Но почему? Что вас так в ней привлекло? — спросил Майк, пока я вспоминала фотографии в спальне Куини Рэнсом, где она была изображена в костюмах и без них.

— В Куини? У нее была удивительная жизнь.

Логан оживился и, размахивая руками, рассказал нам о детстве Куини в Алабаме, о том, как она сбежала из дома и приехала в Нью-Йорк, чтобы стать танцовщицей.

— В настоящем театре? — спросил Майк.

— Она мечтала об этом. Но все вышло по-другому, детектив. В сороковые годы у цветной девушки практически не было шансов устроиться на Бродвее.

— Однако она знала Джозефину Бейкер.

— А, вы видели снимки в ее квартире? В жизни не встречал такой красивой женщины. Кто-то указал на нее Бейкер, в самом начале Второй мировой войны. Джозефина тогда возобновила «Шоколадного денди», постановку, которая прославила ее в двадцатых. Она устроила прослушивания в Нью-Йорке. Куини хотела получить место хористки, но оказалось, что у нее данные звезды. И она сразу взлетела на вершину.

Майк вспомнил фотографии, которые мы рассматривали в доме Рэнсом.

— Куини выступала перед солдатами во время войны?

— Да. Она ездила повсюду, сначала вместе с Джозефиной Бейкер, потом сама. Вы знаете, что де Голль наградил их орденом Почетного легиона?

— Нет. Это интересно.

— Все записано у меня на пленку. В войну Куини и Бейкер работали на разведку. Знаменитостям было проще путешествовать, чем кому-либо другому. Она говорила, что даже возила из Англии в Португалию секретные военные отчеты, написанные симпатическими чернилами на ее пластинках. В общем, та еще была штучка.

— А что насчет де Голля?

— Бейкер сотрудничала с французским Красным Крестом, принимала активное участие в Сопротивлении. Потом подключила Куини. Особенно хорошо им удавалось использовать свои специфические… скажем так, достоинства, чтобы получать у иностранных сановников визы для молодых женщин, бежавших из Восточной Европы. Вдвоем они спасли много жизней.

— Это была опасная работа, — сказал Майк.

— Да, ей нравился риск. Она ничего не боялась. Наверно, это был второй смелый поступок в ее жизни.

— Понятно. А первый?

— Сбор сведений для американского правительства.

— Шпионаж?

— Точно.

— Сведений о ком?

— О короле Египта.

— О Фаруке? — спросила я, застыв на месте.

— Да, мэм, о Фаруке. «Ночной бражник» — так она его называла. Куини Рэнсом была любовницей короля, мисс Купер.

Джозефина Бейкер, «Негритянское ревю», французское Сопротивление и генерал де Голль. Я вспомнила парижский ярлычок на старой норковой шубе, которую украла Тиффани, потом инициалы «Р дю Р» и начертила их пальцем на зеленой поверхности стола.

— «Рэнсом дю Руа», — сказала я Майку Чэпмену. — По-французски это значит «королевский дар».

Не прошло и получаса с тех пор, как Батталья упомянул имя Фарука. Отец Пэйдж Воллис учил принца-плейбоя в середине тридцатых. Потом он работал в Египте как раз в те годы, когда Фарука низложили. Я не успела рассказать все это Майку до того, как мы отправились к Спайку Логану.

— А где сейчас пленки с рассказами Куини? — поинтересовался Майк.

— В банковском сейфе на Мартас-Виньярд.

В голове у меня роились вопросы, и мне не терпелось вмешаться в разговор. Но я не хотела прерывать Логана и выходить из комнаты, чтобы ввести Майка в курс дела. С другой стороны, не стоит показывать Логану, что его показания очень важны.

— Вы можете нам их предоставить? — спросил Майк.

Логан заколебался.

— Мисс Купер выпишет вам заявку.

Эта заявка не имела силы в штате Массачусетс, к тому же потребуется несколько дней, чтобы пробить такой документ через местного прокурора, но Логан об этом не знал.

— Я подумаю, — ответил Логан.

— А что вас беспокоит?

— Там есть кое-что личное о Куини, мистер Чэпмен. Через Шомбург я подписал с ней договор, согласно которому ее рассказы о частной жизни можно опубликовать лишь через двадцать пять лет после ее смерти. В них упоминаются многие известные люди, и кое-кто из них еще жив.