Утерянные победы Красной Армии - Артем Ивановский

На рассвете 20 февраля 1-й танковый корпус СС и 40-й танковый корпус 1-й танковой армии перешли в наступление против войск Юго-Западного фронта. При этом генерал Ватутин посчитал, что целью удара эсэсовского корпуса является прикрытие отступления за Днепр главных сил группы армий «Юг». Поэтому приказал продолжать наступление на Запорожье и отклонил просьбу генерала Попова отвести войска группы из-под удара противника, указав паникеру, что «это противоречит возложенной на группу задаче».

22 февраля встречный удар из района Гуляйполя на Павлоград нанес 48-й танковый корпус. 6-я армия, сжатая с двух сторон, начала беспорядочное отступление. А.М. Василевский описывал его последствия: «Вражеский контрудар и быстрый отход войск правого крыла Юго-Западного фронта создали серьезную угрозу левому крылу Воронежского фронта, войска которого тоже были крайне ослаблены в наступательных боях, но все еще продолжали продвигаться в западном направлении»[146]. Что как раз совпадало с самыми заветными желаниями врага.

23 февраля 1-й танковый корпус СС соединился в Павлограде с передовыми частями 48-го танкового корпуса. Немецкий бронированный капкан захлопнулся за спиной двух советских танковых корпусов, наступавших на Днепропетровск и Запорожье. Досталось и подвижной группе Попова: войска генерала Голлидта окружили в районе Дебальцево 7-й гвардейский кавалерийский корпус. Спасти эти части не было никакой возможности. В тот день для генерала Ватутина наступил момент истины. Он понял замысел Манштейна: выждать, пока все советские войска втянутся в бой, останутся без резервов, и тогда нанести удар. Поэтому командующий Юго-Западным фронтом обратился в Ставку с предложением немедленно отвести свои части за реку Северский Донец, чтобы организовать прочную оборону. Но Сталин не хотел отказываться от перспективы овладения Запорожьем и Днепропетровском. Только 25 февраля Ставка приняла половинчатое решение: отвести за реку только правое крыло фронта.

Немцы с готовностью приняли услугу товарища Сталина. Пока он вынашивал свое решение, 40-й немецкий танковый корпус разгромил 18-й танковый корпус из группы Попова. Без санкции Ставки командир группы принял решение вывести войска из-под удара, приказав оставить Красноармейск и Краматорск. Под натиском противника отход получился несколько беспорядочным, в результате чего особенно сильно пострадал 4-й гвардейский танковый корпус. Тем не менее войска Попова сумели избежать окружения. Им удалось отступить за Северский Донец, где и было 27 февраля получено соответствующее разрешение Ставки. На следующий день 17-я танковая дивизия немцев попытались с ходу форсировать реку в районе Балаклеи, но ее отбросили на исходные позиции. К 3 марта войска Ватутина завершили отход. По реке Северский Донец образовался прочный фронт на рубеже Балаклея — Красный Лиман. Наступательные действия противника на этом участке закончились.

Упомянутая выше брешь в районе Краснограда создала для немцев удобную возможность флангового удара по 3-й танковой армии. 28 февраля три дивизии 1-го танкового корпуса СС были перенацелены на действия против войск Рыбалко. Ударами по сходящимся направлениям танкисты СС взяли в клещи советскую группировку в треугольнике Кегичевка — Красноград — река Берестовая. В окружении оказались 6-й гвардейский кавалерийский, 12-й и 15-й танковые корпуса, 111-я, 184-я, 219-я стрелковые дивизии. Уже после замыкания кольца ими был получен приказ на отход. Тем не менее советские войска совершили прорыв в направлении Тарановки и вышли из окружения. Но понесенные при прорыве потери исключали дальнейшее боевое использование этих частей, и они были отведены в тыл. С разгромом 3-й танковой армии немцам открывался путь на Харьков.

4 марта 1-я и 2-я танковые дивизии СС атаковали в районе Тарановки, стремясь выйти к Харькову с юго-востока. Но занимавшие здесь оборону бойцы 25-й гвардейской стрелковой дивизии стояли насмерть и не пропустили противника. Тогда Манштейн решил прибегнуть к испытанному средству — маневру По его приказу танковые дивизии «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» и «Мертвая голова» нанесли удар в стык между 3-й танковой и 69-й армиями. Здесь немцев ожидал быстрый успех. Лейбштандарт захватил Валки, «Мертвая голова» — Олыианы. В течение суток дивизии СС расширили разрыв в советской обороне до 60 километров.

10 марта в Харьков ворвались танково-разведыватель-ный батальон, 1-й и 2-й мотопехотные полки лейбштандарта. Дивизия СС «Рейх» с тяжелыми боями продвигалась к железнодорожному вокзалу. Танки «Мертвой головы» обогнули Харьков с севера и взяли Чугуев. В окружении оказались советские войска, составлявшие харьковский гарнизон: 62-я гвардейская, 19-я и 303-я стрелковые дивизии, 17-я стрелковая бригада НКВД, 86-я и 179-я отдельные танковые бригады. Кроме того, в районе Богодухова угодили в котел приданные 69-*й армии из состава 40-й три стрелковые дивизии — 107-я, 183-я и 340-я. 40-я армия, в которой оставались только потрепанные в предыдущих боях 5-й гвардейский танковый корпус, 100-я и 309-я стрелковые дивизии, отступала в направлении Белгорода под натиском гренадерской мотодивизии «Великая Германия».

На улицах Харькова развернулись ожесточенные бои. Командовавший окруженцами генерал-майор Е.Е. Белов принимал все меры к удержанию города. Кровопролитная борьба продолжалась четверо суток. Утром 15 марта генерал Рыбалко передал Белову приказ выходить из окружения. К тому времени войска харьковского гарнизона были рассечены противником на две изолированные части. Поэтому генерал Белов приказал командовавшему второй группой полковнику Ф.Н. Рудкину прорываться самостоятельно. В качестве прикрытия уходящих войск была оставлена 62-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора Г.М. Зайцева.

Вечером 15 марта части Белова и Рудкина пошли на прорыв. Неся большие потери, они с боями прошли 30 километров, форсировали Северский Донец и соединились с войсками Юго-Западного фронта.

Так как повсюду Красная Армия успела отойти за реку, продолжение немецкого наступления было возможно только на Белгород. Прибывший на Воронежский фронт представитель Ставки Г.К. Жуков так оценивал складывавшуюся обстановку: «После захвата Харькова части противника без особого сопротивления продвигались на белгородском направлении и заняли Казачью Лопань»[147]. Белгород они взяли 18 марта. Но дальше продвинуться не смогли. Манштейн в своих воспоминаниях объяснил это наступлением распутицы, Жуков — подходом резервов Ставки.

Сталинградская эйфория дорого обошлась советскому командованию. В Ставке полагали, что все зубы у немцев выбиты, и нежданно-негаданно угодили в широко разинутую пасть врага с сохранившими прежнюю остроту бронированными клыками. В результате инициатива была утрачена на неопределенное время. Создалась ситуация чрезвычайно опасного равновесия сил. Красной Армии пришлось вместо наступления взяться за лопаты и создавать глубоко эшелонированную оборону на Курской дуге.

Снова повторим исключительно важную мысль A.M. Василевского: и Ставка, и Генеральный штаб, и командующие Воронежским и Юго-Западным фронтами допускали общую ошибку, не ожидая наступательных операций врага и считая его разбитым. На этот счет в русском языке есть хорошее выражение: «Смотреть сквозь розовые очки». А ведь сколько раз за прошедшие два года войны немцы проделывали то, что предлагал Манштейн в своем оперативном плане — ударом под фланги поймать советские войска в мешок! Достаточно вспомнить, например, трагедию 2-й ударной армии Волховского фронта. И много еще можно найти таких примеров.