Утерянные победы Красной Армии - Артем Ивановский

Генералы Ватутин и Голиков пришли на должности командующих фронтами из Генерального штаба. Работая там в 1941–1942 гг., они изучали печальный опыт целого ряда наступательных операций, которые заканчивались жестокими провалами. В большинстве случаев противник действовал по той же схеме, что и в марте 1943 года под Харьковом. Очень трудно объяснить, почему командующие, имевшие за плечами солидный стаж генштабистов, не обратили внимания на висевшие над флангами их фронтов немецкие группировки. Причем состояли эти группировки в основном из танковых и мотопехотных частей, специально предназначенных для ударных функций. Можно только предположить, что оба командующих слишком увлеклись преследованием отступающего противника, вошли в опасный азарт. Но почему тогда о возможной фланговой угрозе их не предупредил Генеральный штаб? Ведь в Оперативном управлении на учете находилась каждая немецкая дивизия, и там-то точно знали, что 40-й, 48-й и 57-й немецкие танковые корпуса не разбиты. Что в район Харькова прибыл свежий танковый корпус СС. Что 1-я танковая армия немцев хотя и понесла потери, но еще остается вполне боеспособной. Но Генштаб поступал прямо противоположным образом, то есть подыгрывал шапкозакидательским настроениям во фронтовых и армейских штабах.

Между тем непредвзятая оценка обстановки, взгляд на карту боевых действий без розовых очков мог подсказать другие, более выгодные с оперативной точки зрения решения. Офицеры Генштаба, разрабатывавшие планы для Ставки, имели возможность задать, к примеру, такой вопрос: «А зачем нам наступать на том направлении, где сосредоточены главные силы противника?» Да, Сталинград стал большой нашей победой, но немец пока еще силен. Он упорно цепляется за каждый клочок земли. Выбивать его оттуда ой как тяжко. В группе армий «Юг», в районах Харькова и Донбасса, имеется без малого 5 танковых корпусов, в том числе один полнокровный эсэсовский. Наступать на них — значит ставить свои войска в условия неизбежных высоких потерь и истощения резервов. Далеко ли они смогут продвинуться при таких потерях — это большой вопрос.

А вот на левом фланге у противника расклад сил совсем другой. Здесь немецких танков нет. Оборону держит довольно слабая 2-я армия с остатками итальянских войск, цену которым мы уже знаем. Кроме того, есть два обстоятельства, весьма благоприятных для нас и проблематичных для противника. Во-первых, 2-я армия находится на стыке с фронтом группы армий «Центр». Следовательно, здесь уязвимое место в обороне противника. Во-вторых, фронт 2-й армии растянут на линии Севск — Рыльск — Сумы — Ахтырка. А в его оперативном тылу никаких резервов нет. Удар всей массы наших войск неминуемо приведет к глубокому прорыву.

Каковы цели такой наступательной операции? Прежде всего Киев. Столица Украины. Матерь городов русских. Его освобождение вызовет огромный резонанс как в нашей стране, так и в мире. А от Сум до Киева рукой подать. Всего 350 километров. Скорость Т-34/85 на шоссе — 50 километров в час. С учетом слабости потенциально возможного сопротивления противника, наши «тридцатьчетверки» долетят до Киева за 4–5 дней. И никто им не сможет помешать!

Следует особо подчеркнуть, что и в Ставке фюрера, и в штабе группы армий «Юг» весьма опасались возможности советского удара на Киев. Вот что писал по этому поводу Манштейн: «Если бы противник дерзнул пойти на Киев, о чем свидетельствовали некоторые признаки [и чего Гитлер боялся больше всего]., то мы могли бы только пожелать ему счастливого пути»[148]. Проще говоря, никакими силами немцы не смогли бы парировать удар в направлении Киева.

Конечно, для наступающих на Киев советских войск существовала угроза флангового удара со стороны главных сил группы армий «Юг». Но насколько быстро немцы могли бы принять нужное решение? А сколько времени потребовалось бы на переброску и концентрацию войск? Для удержания Киева Гитлер должен был либо совсем оставить Донбасс, либо серьезно ослабить находящуюся там группировку. Но ни с Донбассом, ни с Харьковом он расставаться не хотел. А обстановка требовала чем-нибудь пожертвовать. Практика показывает, что такого рода решения давались Гитлеру очень тяжело. Пока он находился бы в мучительных раздумьях, советские танки уже были бы в Киеве. Но даже если бы фюрер быстро принял решение, немцы не успели бы вовремя сосредоточить свои танковые корпуса для проведения такой операции. Вспомним, что сосредоточение в непосредственной близости от театра военных действий заняло у них четверо суток. В случае угрозы Киеву единственное, что они могли реально сделать — бросать свои корпуса в бой по частям, по мере их прибытия. Следовательно, концентрический удар советским войскам не грозил.

Однако была возможность вообще исключить такой удар. При броске на Киев наши войска могли угрожать не только флангу, но и тылу сосредоточенных в Харькове и Донбассе основных сил группы армий «Юг». А превосходство в живой силе и технике у нас над немцами было минимум тройное [Манштейн утверждает, что войска Воронежского, Юго-Западного и Южного фронтов превосходили группу армий «Юг» в соотношении 7:1]. Стало быть, ничто не мешало Красной Армии нанести противнику мощный упреждающий удар, вроде того, что предусматривала операция «Скачок». С тем отличием, что в данном случае наши войска не понесли бы таких значительных потерь, как это было при лобовых штурмах немецких укреплений под Харьковом, Красноградом, Красноармейском, Краматорском, Дебальцевом. А разработка «оперативного плана Манштейна» была бы в принципе невозможна. При таком развитии событий лучшим решением для немцев являлся скорейший отход за Днепр.

Однако операция «Скачок» была такой, какой она была. Пусть так. Но если целью этой операции являлся зажим основных сил группы армий «Юг» в клещи, то исполнение ее должно было подразумевать концентрацию соответствующих наших сил. Между тем такая важнейшая задача, как отсечение всей массы немецких войск от переправ через Днепр, перехват их коммуникаций, не могла быть решена двумя ослабленными в предыдущих боях танковыми корпусами, к тому же наступавшими по расходящимся направлениям, без связи и взаимодействия друг с другом. Насколько серьезно отнеслись немцы к этой угрозе, можно судить по свидетельству Манштейна: «4-я танковая армия должна была быстро разгромить противника в бреши между 1-й танковой армией и группой Кемпфа и воспрепятствовать тем самым отсечению группы армий от переправ через Днепр. В противном случае вследствие недостатка горючего основная масса сил должна была скоро стать неспособной к движению»[149].

В самом деле, план операции «Скачок» был очень неплох, но для его успешного осуществления следовало выделить достаточное количество войск. Например, подвижной группе Попова, на которую возлагалась задача овладеть Мариуполем, то есть пройти через немецкие оборонительные порядки почти 300 километров, противостояли два немецких танковых корпуса. В итоге войска Попова застряли уже на линии Красноармейск— Краматорск и близко не подошли к выполнению своей боевой задачи. А истекли кровью в позиционных боях против хорошо организованной обороны противника и затем были разгромлены при его контрнаступлении.