Харизма лидера - Радислав Гандапас

Ритуалы. А вот о ритуалах, созданных Рейганом, сказать практически нечего. То ли он был неспособен их разрабатывать, то ли совершенно не интересовался этим и довольствовался теми ритуалами, которые и без него существовали в американской политической системе.

Короче говоря, Рейган имел значительное харизматическое влияние и вообще был успешным лидером страны. Однако вряд ли его можно отнести к абсолютным харизматикам, которых обожествляют, перед которыми падают на колени. Некоторые элементы харизматического мифа в случае с Рейганом просто не сложились. Его имидж был заметным, но, по большому счету, не таким уж выдающимся. Тем не менее коммуникатором и оратором он был успешным, умел ставить масштабные задачи и воплощать их в жизнь, да и в целом Рейгана нельзя не признать сильной личностью с примечательной биографией. Этого оказалось достаточно, чтобы преодолеть черту, отделяющую настоящих харизматических лидеров от потенциальных харизматиков. А теперь давайте поговорим о человеке, которому эту критическую черту пересечь не удалось.

Представить Пушкина харизматическим лидером из числа тех, которых мы описываем в этой книге, непросто. И все же его личность нельзя отнести к числу популярных, но не обладающих харизмой звезд. Образ Пушкина шире образа типичной поп-звезды. В его облике есть нечто большее, чем «популярный поэт», пусть даже создатель новых литературных форм и новой словесности. И можно предположить, что это особая, скрытая форма харизмы, нереализованный потенциал.

Особым влиянием на умы – своего рода творческой, интеллектуальной харизмой – обладали некоторые артисты и художники. Например, Дали, Пикассо, Уорхол. Они не имели влияния на толпу – да не было и толпы, на которую они могли бы повлиять. У них были свои адепты, как правило, ученики или фанаты, поклонники их таланта. И цели их, по большому счету, нельзя назвать социальными. Их не волновали успех, конкурентоспособность, лидерство какой-либо общественной группы. Художник не может не противопоставлять себя обществу, а это автоматически подрывает его претензии на лидерство. Поэтому сверхзадача Дали или Уорхола была, конечно, эстетической: они меняли общество, но меняли его, изменяя господствующую в нем эстетику.

В эстетическом свете видел мир и Пушкин. И все же его судьба подсказывает, что – возможно – в нем было гораздо больше лидерского, харизматического потенциала, чем в других людях искусства. Может быть, именно Пушкин – редкий, но яркий случай нереализованной харизмы. Человека, который мог бы стать великим лидером, но – то ли в силу собственной слабости, то ли в силу обстоятельств – остался только великим поэтом.

Попробуем разобраться в судьбе и образе Пушкина как потенциального харизматика, разглядеть в его истории признаки харизматического мифа.

Личность. Пушкин был, по всем свидетельствам, яркой и противоречивой личностью. «Мальчик умен и охотник до книжек, а учится плохо, редко когда урок свой сдаст порядком; то его не расшевелишь, не прогонишь играть с детьми, то вдруг так развернется и расходится, что ничем его не уймешь: из одной крайности в другую бросается, нет у него середины», – писала о нем бабушка Мария Ганнибал. «В нем была смесь излишней смелости с застенчивостью, и то и другое невпопад, что тем самым ему вредило», – так отзывался о Пушкине-лицеисте его друг Иван Пущин.

Взрослый Пушкин этим характеристикам не изменял. Бунтарь и вольнодумец на службе у царя. Человек, способный долго и усердно работать, буквально полировать свой текст, – и при этом гуляка, любитель вечеринок, неспособный устоять перед женщиной. Пушкин был человеком свободно мыслящим и все же глубоко несамостоятельным. Он, как и многие творческие люди, искал не лидерства, а приязни и уважения. «С одной стороны, он в любую минуту был готов взбунтоваться против авторитета, снисходительность или покровительство старших были ему невыносимы. С другой – он тянулся к ним, жаждал их внимания, признание с их стороны было ему необходимо. Он хотел дружбы с ними», – писал в биографии Пушкина Юрий Лотман.

Миссия. Сверхзадачи в том понимании, в каком мы рассматриваем миссию харизматического лидера, у Пушкина не было. Хотя, безусловно, он думал о своем великом предназначении («на обломках самовластья напишут наши имена!»), видел перед собой большую творческую цель – преобразить русский язык, научиться самому и научить общество рассказывать истории по-новому. Сам Пушкин в «Памятнике» показал, что видит свою цель не только в эстетическом измерении: «…Что чувства добрые я лирой пробуждал, что в мой жестокий век восславил я Свободу и милость к падшим призывал» (здесь имелись в виду, очевидно, его попытки вступиться за своих друзей-декабристов, сосланных на каторгу).

И все же в этом видении цели нет той прагматичности и нацеленности на достижения, что видны в миссии многих харизматических лидеров. Здесь Пушкин выглядит одинокой фигурой на фоне своего жестокого века, а не лидером, который ведет за собой толпу. Он видел себя не столько борцом, сколько миротворцем и летописцем. И в конечном счете это цели сугубо эгоистические. Ведь стремление творца к самовыражению – это стремление индивидуалистическое, не социальное. Он творит не потому, что думает о людях, не потому, что верит, будто его стихи изменят мир. Он просто не может не писать. И именно поэтому пишет гениальные строки. Это труд, но труд на благо самого себя.

Биография. Происхождение Пушкина, безусловно, имеет харизматический оттенок. Потомок арапа, раба из Африки – в этом легко увидеть харизму чужака. «Он пришел с юга, чтобы править нами, северянами», – возможно, так говорили бы о Пушкине, если бы он вдруг стал крупным государственным деятелем или лидером революции. Были в его жизни и лишения, и денежные проблемы, и гонения; хотя южная «ссылка» порой была больше похожа на каникулы, а два года, вынужденно проведенные в Михайловском, – на творческий отпуск. А вот смерть Пушкину преодолеть не довелось (бесконечные вызовы на дуэль в юности, ничем не кончившиеся, не в счет). Более того, погиб он именно так, как харизматическим лидерам противопоказано. Погиб героической и глупой смертью, ради принципа, ради представления о чести, навязанного общественной моралью (хотя были, конечно, и другие мотивы). И этим продемонстрировал не столько силу, сколько слабость.

Внешность. Внешний облик Пушкина (связанный, разумеется, с его происхождением) был примечательным. Смуглое, некрасивое лицо, кудри, толстые губы – он сильно отличался и от типичного русского дворянина того времени, и от людей более простого происхождения. И, невзирая на «некрасивость», многие считали его весьма привлекательным. «Что у него было великолепно – это темно-серые с синеватым отливом глаза – большие, ясные. Нельзя передать выражение этих глаз: какое-то жгучее, и при том ласкающее, приятное. Я никогда не видела лица более выразительного: умное, доброе, энергичное», – признавалась одна дворянка.

Имидж. Образ Пушкина (пусть и дошедший до нас в искаженном свете) яркий и, пожалуй, отчасти нахальный. В нем не было места аскезе: поэт зарабатывал неплохо, но постоянно влезал в долги. При этом, в его образе было место харизме ущербности, связанной с его происхождением, – все-таки негров считали низшей расой. Присутствовали явные сверхспособности, прежде всего поэтический талант, – дар Пушкина многие считали необычайным. Он не только ловко владел словом, но и был удивительно плодотворен.