Харизма лидера - Радислав Гандапас

Суперменом он, не исключено, казался и в других отношениях. «Как поэт, он считал своим долгом быть влюбленным во всех хорошеньких женщин и молодых девушек, с которыми он встречался», – замечала Мария Волконская. Ходили легенды о сотнях и тысячах покоренных Пушкиным женщин, о его чуть ли не сверхъестественном влиянии на них. И пусть это миф: когда речь идет о харизме, миф отодвигает действительность в сторону. Однако стоит сказать, что все эти «суперменские» качества у Пушкина работали скорее в индивидуальных отношениях, один на один, чем в отношениях с массой людей. Толпа его скорее недолюбливала, испытывала к нему зависть.

Коммуникация. Пушкин был, разумеется, мастером сторителлинга. Рассказывание историй стало его главным инструментом контакта с действительностью. На людей это производило впечатление. Пушкин очаровывал умением общаться, его живым умом и речами восхищались и друзья, и гости на светских приемах, где он был завсегдатаем. Однако при всем своем умении формулировать мысли и поражать собеседника красотой речи Пушкин не стал выдающимся оратором. Возможно, не стремился влиять на людей с помощью публичных выступлений, а возможно, просто не видел в этом никакого смысла.

Ритуалы. Изобретение ритуалов – не слишком привлекательное занятие для поэта, и Пушкин в этом смысле мало отличался от других людей искусства. Поэзия – это иррегулярность. Творческий мозг сопротивляется попыткам загнать переживания в рамку ритуала и повторять их по строго заданному алгоритму. По этому пункту харизматического мифа Пушкин баллов явно не набирает.

История Пушкина показывает нам, что харизма может быть и скрытой, зачаточной, латентной – и развиться во что-то масштабное, а может и умереть. Определенный набор качеств и устремлений, присущих харизматикам, у Пушкина наличествовал. И более того, биография его показывает, как близок он был к тому, чтобы повлиять на мир и возглавить сообщество людей, повести их за собой. Он мог верховодить в лицейских проказах и выходках. Он дружил с декабристами, сочувствовал их идеям и переживал их разгром. Он жил в атмосфере восстаний и бунтов. Он, в конце концов, был придворным. «Историческая жизнь тех лет в такой мере была частью личной биографии [Пушкина и его лицейских однокурсников], что Пушкин имел полное основание сказать: “Мы жгли Москву”», – подметил Лотман.

Однако в «моменты истины» Пушкин отступал в сторону и давал не революционный, не политический, не лидерский, а художественный ответ. Он не притязал на власть, на господство. Амбиции его были связаны с совсем другими целями. А ведь кто знает – если бы Пушкин почувствовал в себе силу и волю, испытал радость от влияния на толпу, может быть, он бы и стал харизматичным военачальником или революционером. И может быть, повел бы за собой людей более умело, чем Пестель, Муравьев-Апостол или Рылеев.

Пушкину не хватало предприимчивости, так необходимой лидеру. Свою «Капитанскую дочку» он напечатал в журнале «Современник» – по сути, чтобы спасти его от краха. А ведь мог бы издать отдельной книгой и сильно поправить свои финансовые дела. Да и в целом, имея возможность издавать свои произведения самостоятельно и получать всю прибыль, Пушкин предпочитал продавать права другим издателям за половину выручки.

Но самое главное – Пушкину не хватало масштабной цели, наличие которой и становится определяющим для харизматического лидера. Ведь для чего лидеру харизма? Лидер – это человек, чья цель настолько масштабна, что в одиночку ее достичь невозможно. И чтобы сделать ее достижимой, харизматик создает группу, которой это уже по зубам, и на разных условиях привлекает людей в эту группу.

У Пушкина такой цели не было, а значит, и группа, власть над группой ему не требовались. Главным образом поэтому он не смог и не стал бороться со своими слабостями, подрывавшими его шансы быть лидером. И, наверное, именно поэтому не придавал большого значения другим сторонам харизматического мифа, которые могли бы заметно усилить его власть.

Можно пользоваться заметным харизматическим влиянием, не имея, например, ярко выраженных «стигматов» или не учреждая никаких ритуалов. Эти элементы харизматического мифа усиливают его, но сами по себе не превращают человека в харизматика. Имидж и биография харизматика могут быть не столь яркими и впечатляющими, как у Христа или, допустим, Ричарда Брэнсона. И все же он остается харизматиком, пусть и в меньших масштабах. Но без амбициозной миссии, задающей необходимость борьбы, озарения, опоры на сверхспособности и других аспектов мифа харизма не складывается. Ум, талант, привлекательность, даже величие – есть, а харизмы нет.

Харизма – это не дар. Не магическая сила, благодаря которой ее обладатель может прыгнуть дальше, подняться выше или завоевать более высокий статус. Харизма – это не предпосылка власти, а ее составляющая или даже ее последствие. Харизматическое влияние можно увидеть, но невозможно потрогать.

Уже в раннем возрасте мы начинаем различать цвета. Еще до школы мы уже твердо знаем, что есть красный, зеленый, желтый, а также голубой, розовый, оранжевый и так далее. Однако в физической реальности – в той, где восприятия человека не существует, – нет и никаких цветов. Существуют лишь кванты света, которые определенным образом отражаются от тех или иных поверхностей. Нам этот поток света, раздражающий сетчатку нашего глаза, представляется как цвет – но ведь на самом деле никакого цвета нет. Есть лишь зрительный эффект.

Харизма – все равно что цвета, которые видит наш глаз (а вернее, то раздражение, которое передается в мозг через глазной нерв и которое мозг трактует как цвет). Харизмы нет. Есть лишь конкретные люди, которые в тот или иной момент, в том или ином контексте, в определенной ситуации воспринимаются как обладатели харизматического влияния. Это иллюзия, которая может быть стойкой, – и все же это иллюзия.

Тогда почему же мы вообще говорим о харизме? Нет – и дело с концом. А говорим потому, что пусть харизмы как объективного феномена и нет – но эффект-то есть! Какая разница, что красного цвета не существует в физической реальности? Если ребенок видит в своей тетради пятерку, поставленную красной ручкой, это имеет для него большое значение вне зависимости от того, существует ли красный цвет как таковой. Достаточно того, что мозг воспринимает и трактует этот несуществующий цвет именно так. Хотя на итоговую оценку цвет пятерки не влияет, но, если ее поставить зеленой ручкой или карандашом, эффект смазывается. А ведь, казалось бы, дело лишь в том, что слегка изменились характеристики потока света, раздражающего наш глазной нерв. Значит, цвет все-таки играет роль. И харизма тоже играет роль.

Однако эффект этот зависит от трех условий.

Во-первых, с течением времени ручка, которой мы ставим пятерку, может выцвести. А с изменением обстановки может измениться и сама харизматическая личность. Может быть, человек просто устал. Или потерял ориентиры в жизни. Или достиг желаемого и успокоился. Женился. Понял, ради чего на самом деле стоит жить. Стал обывателем с прагматичными, материальными интересами. И харизмы больше нет. А если личность, прежде харизматическая, может харизму «выключить», получается, что харизма – не универсальный феномен, не врожденное качество, не абсолютная сила.