Неучтённый фактор - Олег Георгиевич Маркеев
Шрифт:
Интервал:
— оперативное реагирование и ликвидация вооружённого вторжения на объект с полным выводом из строя живой силы и технических средств.
Плановая замена системы «Эшелон-3» на объектах уровня А-1, А-2, Б-3, В-1 на систему «Преграда» возможна после окончания полевых испытаний изделий «Эхо» /дистантный индикатор биополя/ и «Рубин» /излучатель направленного действия/ — исполнитель: группа «Ротон».
Применение программного обеспечения, разработанного группой «Абердин», позволяет задействовать систему «Эшелон-3» в реверсивном режиме, срок работы элементов системы «на отказ» в данном режиме — не более 72 часа. При этом количество одновременно отслеживаемых целей увеличивается до 140, обеспечивается гарантированный выход из строя живой силы и техники на первом рубеже охраны, производится наведение сбоев в работе электронных, электрических, электромеханических и механических системах в радиусе до 75 км.
Остаточное негативное воздействие на биообъекты /сонливость, угнетённое состояние, расстройство зрения, обман ощущений, подавление воли и др./ сохраняется от 72 часов до двух недель, в зависимости от индивидуальных особенностей.
Согласно расчётам, вышеперечисленного достаточно для подавления попытки вооружённого вторжения на объект, задействованный в проекте «Водолей», предпринятой силами до батальона ЧОН стандартной штатной численности и двух приданных взводов усиления.
Контроль за развитием ситуации в течение 72 часов /максимум/ достаточен для организации противодействия обычными средствами, либо с использованием «заказчиками» возможностей по «верховному перехвату».
Яков Зарайский
Странник
Дождинки брызнули в лицо.
Максимов открыл глаза.
Вокруг шелестел пожухлой листвой, скрипел стволами, тонко попискивал надломленными ветками неопрятный, запущенный лес. Воздух пах городским угаром и кислой помойкой, и лишь совсем чуть-чуть привычными лесными ароматами. Лесопарк Тимирязьевской академии назвать настоящим лесом не повернулся бы язык, но хоть в жалком подобии, он всё равно оставался Лесом. Единственным местом, где Максимов мог расслабиться. В лесу он не боялся никого.
Левее, у платформы «Гражданская» низко рявкнул спецсигнал.
Максимов не пошевелился. Так и остался сидеть на рюкзаке, прислонясь спиной к стволу сосны.
Он был уверен, что в лес просто так облава не сунется. Им легче травить на улицах, чем подставляться на прицельный выстрел из укрытия. Для работы в лесу требуется особое мужество и специальная подготовка, тот, кто привык действовать в асфальтовых джунглях, в лес просто побоится сунуться.
Лесопарк давно превратился в стоянку цыганского табора. Бомжатского вида личности понастроили палаток из полиэтиленового рванья и коробок, развели кострища и обустроили схроны-склады. Прочёсывать лесопарк — дело хлопотное и небезопасное. За своё добро и свободу вполне могли и пальнуть из обреза. Или гранату кинуть. Ну их к лешему!
— К тому же сегодня у них работа по рынкам, — произнёс Максимов вслух.
Он поднёс правую ладонь к носу. Принюхался. Кожа ещё сохранила кислую вонь от пота седовласого.
В памяти сразу же всплыло всё, что седой выболтал срывающейся скороговоркой погружённого в гипнотический транс.
Пальцы чуть дрогнули. Они вспомнили, как им захотелось стальным кольцом лечь на горло седого, продавить морщинистую дряблую кожу, нащупать твёрдые скользкие пластинки хряща и с хрустом сломать, выдавив на синюшные губы розовую пену.
Максимов брезгливо вытер пальцы о колено.
Он оставил седого в живых в обмен на жизнь под управлением внедрённой в подсознание программы. Человек, издёрганный страхом, с выхолощенной волей — идеальный вариант для зомбирования. По сути, в седом «конторском» человеческого ничего не осталось. Такой предаёт не разумом, а животным нутром, истерзанным смертельным ужасом.
«Сейчас в их гадюшнике всем станет нескучно. Хотели поиграть? Вот и поиграете!»
Максимов сейчас знал достаточно, чтобы испортить жизнь многим. И некоторых просто лишить жизни. За этим и шёл три долгих года в Москву.
— Я — неучтённый фактор в ваших раскладах, — прошептал он.
И устало закрыл глаза.
Ретроспектива
Объект «Николина пустынь»
Странник
Максимов следил, как важно жужжащая пчела барражировала над букетиком полевых цветов.
Вода в стакане замутнела, солнечный свет, проходя через неё, приобретал нежно-кремовый тон. Он мысленно прикоснулся к ребристой стенке стакана, пальцы непроизвольно дрогнули. Ощущение пробежавшего по ним тепла было таким острым, что он невольно потёр их друг о друга, пытаясь избавиться от наваждения.
Яков проследил его взгляд, успел заметить непроизвольное движение пальцев и, откинув голову, засмеялся.
— Поживёте у нас ещё немного, перестанете удивляться элементарным вещам.
— Яша, не сватайте, не выйдет.
Максимов откинулся на подушку, вытянул раненную ногу. Второй день он не ощущал ноющей пустоты в том месте, где должна быть рана. Даже шрама не осталось.
Тогда же вечером, чудом вытащив из загона, Яков приволок его сюда, в самую чащу Чёрного леса.
Сквозь пелену бреда Максимов запомнил склонявшиеся над ним лица, потом очень чётко увидел по-женские тонкие пальцы, плавно скользящие над его окровавленной ногой. Они без боли вошли в рану, ему показалось, дошли до самой кости; женщина, он был уверен, что это была женщина, хотя не видел её лица, вытащила пулю, сдавила края раны, потом резко стёрла бордовую сукровицу, заляпавшую всё бедро до колена, и — не осталось ни раны, ни шрама, только тупая пустота там, куда вошла пуля.
— Болит? — спросил Яков.
— Нет. Даже не дёргает.
— Отлично.
Пчела возилась между цветами. В луче света кружились звёздочки пылинок. От бревенчатых стен исходил томный запах разогретого солнцепёком дерева.
Яков машинально пощипывал бородку, в тёмных глазах мелькали лукавые бисеринки. Одет он был, как тогда, на опушке, в холщовый костюм «а-ля граф Толстой на пахоте»: домотканую рубаху-косоворотку и просторные штаны.
«И не скажешь, что кандидат всех наук сразу, — иронично улыбнулся Максимов. — Но, что спаситель человечества, видно невооружённым глазом».
— Обратите внимание, практически все без исключения тираны стараются искоренить разнообразие в мыслях, чувствах, верованиях и даже в одежде своих подданных. — Яков оживился. — Почему?
— Чтоб было, как в армии, — проворчал Максимов. — Тоже мне — бином Ньютона. Как выражался прапорщик Перевертайло: «Чем тупее боец, тем дальше едет танк».
Яков закинул голову и зашёлся переливчатым смехом.
Максимов продолжил голосом великомудрого старшины батальона:
— У шибко умного прапора боец в
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!