Колесо жизни и смерти - Седжвик Джулиан

– Он вылез из машины.

Розовый «траби» с дребезжанием останавливается у тротуара. В окошко переднего пассажирского сиденья высовывается Макс:

– Вы в порядке?

Дэнни показывает вперед, на полосу деревьев:

– Там то ли башенка какая-то, то ли что. Он вошел туда.

Макс, прищурившись, вглядывается вдаль:

– Старая караульная вышка. Часть Стены. Мы вернулись к границе.

– А что там внутри?

– Да ничего. Большую часть таких вышек давно снесли. Скорее всего, внизу караулка, а наверху наблюдательная площадка.

– Зачем бы ему туда? – говорит Лора, вылезая из машины и всматриваясь в ту сторону, куда показывает Дэнни.

– Не важно, – отмахивается мальчик. – Если он там, значит, все – попался.

Не дожидаясь остальных, он спрыгивает с капота и на всех парах мчится напрямик через сугробы. Ноги вязнут в снегу. Миновав рощицу, он останавливается.

Вышка стоит отдельно от всего, темные окна молча смотрят на сквер. Ни проблеска света, ни намека на жизнь. Бетонные стены ее понизу испещрены надписями и рисунками, налезающими друг на друга всполохами кроваво-красной, лимонно-желтой, иссиня-льдистой краски. Врезанная в стену маленькая дверь накрепко закрыта.

И все, больше смотреть не на что. И уж точно – ни следа легиона вооруженных преступников. «Из окон не торчат дула пистолетов – но, как ни крути, на открытом пространстве мы все легкие мишени», – думает Дэнни. За вышкой пытаются наконец рассесться на ночлег неугомонные вороны – снуют туда-сюда меж сплетениями темных ветвей и глухо каркают.

Все остальные бегут следом за Дэнни. Аки похлопывает его по плечу и напряженно всматривается в сумерки:

– Мы одна труппа, помнишь? Так уж давай держаться вместе.

Син-Син уже сделала несколько неуверенных шагов по пустырю.

– Что думаешь? – спрашивает Лора, поворачиваясь к Максу.

– Надо брать. Нас пятеро…

– Четверо с половиной, – возражает Лора, кивая на раненую руку журналиста. – И оружия у нас никакого.

– Не думаю, что у него есть пистолет, – говорит Дэнни, шагая вслед за сестрой. – Зато у нас есть Син-Син…

Пригибаясь, они торопливо перебегают открытое пространство, настороженно оглядываясь и прислушиваясь, готовые в любой миг услышать пистолетные выстрелы или даже треск очередей из более смертоносного оружия.

Однако все тихо. Вышка стоит перед ними мрачная и безмолвная, как прежде. Из верхушки, поблескивая в отраженном свете фар, торчит длинный голый флагшток. Изнутри по-прежнему ни звука, лишь разносится окрест карканье устраивающихся на ночь ворон. Примерно в километре отсюда гудит сирена, резкий звук ее чуть смягчен густым снегопадом.

Группка друзей бегом преодолевает последние несколько метров до Стены, радуясь, что снова оказались под прикрытием. Аки с силой дергает дверную ручку, но та не поддается.

– Открывай чертову дверь, Дарко! – кричит Лора. – Ты в западне! С нами полиция…

Она неуверенно оглядывается через плечо в сторону сирены.

Никакого ответа.

– Открывай, мерзавец! – визжит Син-Син и с силой пинает дверь ногой. Металлический гул вплетается в вороний грай. – А не то я эту дверь ко всем чертям вышибу!

Однако Дэнни уже не смотрит на дверь, внимание его привлекло нечто иное. Среди пестрой путаницы ярких неоновых надписей, рисунков, названий банд, ухмыляющихся рож и всего прочего он видит то, что почти ожидал найти. То, при виде чего дыхание у него перехватывает, а по всему телу прокатывается волна нервной энергии: аккуратную решетку – семь на семь черных точек, крохотных, но прекрасно различимых на белом квадрате, намалеванном поверх дверного косяка.

Средняя точка обведена маленьким аккуратным красным кружком.

Если не приглядываться прицельно – ничего и не увидишь. А если и увидел – другие просто не поймут…

Подняв голову, он улавливает проблеск движения наверху. Под самой крышей к стене приделана маленькая камера видеонаблюдения. Сейчас она как раз поворачивается к ним, поблескивая красным мигающим огоньком.

– Подозреваю, это не просто убежище, – негромко произносит мальчик, показывая на решетку у них над головой.

Лора ахает:

– Но вряд ли их там много. И я ничего не слышу. А ты уверен, что он туда вошел?

– Да. Совершенно уверен. Кроме того, отсюда не ведут никакие следы.

Син-Син нетерпеливо поворачивается к ним.

– Дэнни, доставай отмычки. Пора брать эту крысу.

Дэнни кивает. Чем скорее, тем лучше. Это последнее противостояние следует провести как можно скорее. А потом спешить обратно, к Заморе. Однако на душе у него почему-то все тревожней и тревожней. Эта маленькая решетка – точки, сопровождавшие каждый его шаг от холодного Болстона до жаркого Гонконга, от жизнерадостной Барселоны до этих вот рисунков на остатках памятника холодной войне, – эта решетка с обведенной кружочком точкой в самом центре говорит об одном: он у цели.

Центр.

Он склоняется над замком, стараясь напустить на себя храбрый и уверенный вид. Но на самом деле чувствует себя совсем иначе. Его пальцы подергиваются от холода и волнения, одна рука лежит на ледяной железной ручке.

– Я пойду внутрь, – говорит он. – Но нам может понадобиться помощь…

И тут замок слабо щелкает. Дверь открывается – медленно и тихо.

– Дарко? – зовет Дэнни.

Голос его замирает в холодном и сыром пространстве, не породив никакого ответа, кроме того особенного ощущения гулкой пустоты, характерного для заброшенных зданий. Этакое шестое чувство: никого нет дома.

– Выходи! Руки вверх! – рычит Макс.

По-прежнему ничего.

Син-Син, пригнувшись, проталкивается мимо них:

– Выходи, гад! Зря ты не заколол меня, пока мог.

Дэнни следует за ней в комнату на первом этаже, глухую, без единого окна.

– Осторожней, – шепчет Лора. – Вдруг он вооружен.

– Хоть глаз выколи, – бормочет Аки. Вытащив телефон из кармана, он бросает взгляд на экран. – Сигнала так и нет, но посветить-то все равно можно.

Он поднимает телефон. Зеленоватое мерцание выхватывает из темноты смутные тени: очертания старого стола, каких-то скамеек рядом. Изнутри стены тоже сплошь покрыты граффити – какие-то фигуры с выпученными глазами, надписи острым готическим шрифтом «Долой капитализм!».

Аки подталкивает Дэнни локтем. В дальнем углу караулки уходит вверх крутая лестница, ведущая через люк в темноту второго этажа.