Код человека. Часть 1 - Ронни Миллер

срань… — прошептал Рэд. — Кхм… то есть, божественно. Серьезно. Я в восторге, Рю. Мое почтение.

Чуть позже принесли десерты.

— Это цзян-дуй, — поясняла Рю, указывая на рисовые шарики в кунжутной обсыпке. Внутри была паста из красной фасоли. Очень… необычно. — А это лу по бенг, ну… слоеные пирожки. С засахаренной зимней дыней. Очень вкусно. Ох, а вот лунный пирог… мое любимое.

— А ты, оказывается, сладкоежка! — рассмеялась Чес. — Как бургеры есть — так нет, не буду, растолстею…

Рю очаровательно улыбнулась и даже чуточку покраснела.

— Это моя главная слабость. Теперь вы знаете. Кажется… так и становятся друзьями?

Шестерка яростно закивал. Ага, сладкое он не любит… Так набил щеки пирожками, что стал походить на хомяка. Очень тупого, но милого.

Когда с десертами было покончено, Рю как-то загадочно улыбнулась.

— Это не совсем по правилам классической церемонии, но мне так хочется угостить вас еще одним чаем… Он очень необычный. На любителя. — Она закусила губу. — Вы не против?

Ну как тут можно было отказать? Даже Рэд, набивший живот так, что из ушей вот-вот пойдет, кивнул.

— Тогда, — Такахаси хитро прищурилась, — начнем.

11. Ангел Мести

Зиккурат.

Многоступенчатая пирамида из покореженного металла, старых шин, прессованного мусора. Вершина упиралась в космос, звездный бульон из молотого черного кунжута. Ступеньки хаотично вспыхивали и гасли, как огни взлетной полосы. Пахло… очень мерзко. Чес и не думала, что в Раю будет так пахнуть.

Зиккурат.

В Раю было шумно, словно внутри пирамиды крутились гигантские голодные жернова, танковые гусеницы, перемалывающие мертвый металл. Там стонут в огне души неверующих, дабы стяжать себе очищение и благодать Великой Вершины.

В горле было очень сухо, так сухо, что вот-вот пойдет кровь даже от легкого вдоха пыльного воздуха Райских кущ. Чес не думала, что Рай выглядит, как огромная мусорная свалка, пока не оказалась в нем. Перед глазами мелькали красные строчки сигнала зрительного импланта.

С_б_о_й_

Попыт_ка запуск_а_

Сбо_й_

Попытка запуска…

Успешно. Режим регенерации — ускорение.

— Бля!.. — Сердце с такой болью заколотилось в груди, что хотелось его выплюнуть. — Христова…

Лечь, не двигаться. Восстановить дыхание. Очень неудобно, что-то упирается в голову. В спину. В ноги. Ауч! Остро. Нет, лучше действительно не шевелиться. Пока не шевелиться. Выдохни. Вдохни. По новой.

Когда сердце выровнялось, Чес снова открыла глаза. Теперь она точно видела небо и горы мусора вокруг. Это был не Рай. И воняло тут не Раем.

Она приподнялась, опираясь на что-то твердое под собой. Огни ночного города далеко, хотя высотные башни Мегаблоков видно отчетливо. Вон там, за очередным мусорным «зиккуратом» петля скоростной надземной трассы, ведущей в пригород Нью-Йорка, по ней шумно несутся электрокары и огромные фуры. Где-то за спиной, за той самой горой металла, что Чес приняла за великую райскую пирамиду, в отдалении слышно уханье работающего пресса.

— Черт, вроде же пили только чай, какого хрена… — Она опустила взгляд рядом с собой — Рэд валялся тут же. Ну хоть не одна и на том спасибо. — Эй, Шестерка, какого хрена? Мы что, опять нажрались абсента? Бля, я же обещала Рю без пойла сегодня…

Рэд продолжал игнорировать. Просто лежит на мусоре, башка круто свисает со старой ржавой микроволновки — кто-то такими еще пользуется? Очень неудобная поза для сна, старина. Сразу видно — в глубоком отрубе. Впрочем, и местечко для тусовки они тоже выбрали так себе… Паршиво. Надо как-то его растормошить, одна она эту тушу до логова не дотащит, чего уж говорить о пентхаусе. И по комлинку никого не вызвать, черт… не взяла с собой.

— Христова жопа, да что мы пили…

Нет, придется тормошить Рэда самой.

— Давай, мужи-и-ик… — Она вяло дергала его за руку, щурясь от головной боли. — Пора вставать. Подъем, дружище. Еще столько сучек не оттрахано, Рэд, столько наркоты не снюхано… Вста-ва-ай!

Микроволновка под ним расшаталась и начала съезжать куда-то вниз. Чес вскрикнула, подхватив Шестерку за шею, чтобы та ненароком не треснула под тяжестью башки. И вдруг замерла, ничего не чувствуя под руками. Ничего, что должна была чувствовать.

— Рэд? — Она повернула его лицо к себе. В уголке рта запеклось что-то темное. — Рэд?..

Кожа была такая холодная.

* * *

Чес медленно плелась вдоль трассы, укутанная в красную косуху Шестерки, слишком большую для ее узких плеч. Она видела себя со стороны — так было проще, смотреть со стороны. Как будто это какой-то фильм. Маленькая шлюшка в короткой юбочке, тяжелых армейских ботинках, подранных чулках. Растрепанная, расцарапанная. Шлюшка, которой очень не повезло по сюжету.

Она старалась не думать, что было за полчаса до этого.

* * *

— Рэд… Рэд… пожалуйста… — Соль жгла щеки. Злая, мокрая соль. — Вставай! Вставай, идиот! Ненавижу! Вставай!

Она колотила его по твердой холодной груди. Это был не Шестерка, а какая-то кукла. Его, наверное, положили рядом с ней, чтобы напугать. Хэллоуин. Зиккураты. Мертвецы. Чья-то тупая шутка, от которой в груди не хватало воздуха.

Воздуха мало. Голова снова вспыхнула болью. Красная боль отразилась перед глазами строчками:

Критический режим.

Запрос — стабилизация.

Анализ. Конец анализа.

Ответ — паническая атака.

Цель — устранить источник.

Сбой_

Оценка — неустановленные помехи.

Редактирование цели — снизить симптоматику.

Старт.

— Рэд, пожалуйста, ну пожалуйста…

Ее трясло. Зубы стучали друг о друга. Горло сжалось. А потом все резко прекратилось.

* * *

Машины со свистом пролетали мимо с такой скоростью, что Чес едва не сносило следом. Ей сигналили. Кто-то даже высовывался из окошка, чтобы крикнуть. Чес не слышала — что. Она смотрела кино и очень переживала за героиню. Кажется, ее лучший друг умер. Но как?

Вспышка воспоминания — уютный вечер в чайной комнате. Радость. Хотелось остаться там навечно. Рэд улыбается, что-то шутит. Даже Рю смеется. Чес не помнила дня счастливее этого. Как он закончился?

Другая вспышка — спину холодит плоский металл. Яркий белый свет. Что-то тонкое и острое тянется к ее глазу. Голоса звучат, как из-под воды.

— Снять АйСи. На всякий случай.

— А одежда?

— На шмотки плевать. Ничего примечательного.

— А зубы?

— Серьезно? Ты же медик, Резчик. Кто в наш век опознает тела по зубам?

— Есть дотошные…

— Плевать. Нет времени. Работай.

Резчик…

* * *

В Куинсе ее вид никого не удивлял. Люди шли мимо, совершенно не замечая маленькую бедную шлюшку. Это были торчки, плывущие в своем мире, это были спешащие по делам бандиты. Это были обычные бродяги и нищие, которым не посчастливилось задержаться в этом филиале Лимбо. Чес просто влилась в тусовку.

Она шла долго. Очень долго. Так долго, что у края