Добропорядочный распутник - Бронвин Скотт

— Была, — медленно ответила Дженивра. — Достаточно долгое время я жила с отцом. Он скончался вскоре после гибели Филиппа. А потом… В общем, нет никого, заслуживающего упоминания. Мой дядя выращивает хмель где-то неподалеку от Бостона. Мы с ним больше не видимся.

«Последствия скандала», — без вопросов понял Эш.

— Поэтому ты решила перебраться в Англию? У тебя не было причин остаться?

— Что-то вроде того. Это представлялось мне хорошим испытанием на стойкость.

— А ты любишь испытания? Видно, и я тоже. Заставить тебя рассказать о себе — занятие сродни мифическим подвигам Геракла, — пошутил Эш.

— Ты сам не легче. — Дженивра перевернулась на бок, перемещая его руку и перехватывая инициативу. — Почему ты оставил Бедивер?

Эш издал тихий стон, скорее наигранный, чем правдивый, откинулся на спину, заложив руки за голову.

— Традиционно предполагается, что второй сын должен покинуть отчий дом, чтобы не мешать наследнику, мой поступок не замышлялся с целью расколоть семью. Я всегда понимал необходимость отъезда. По-своему даже стремился к этому. После Оксфорда был готов попробовать выйти в мир, вооруженный джентльменским образованием, и посмотреть, кем я смогу стать. — Эш вздохнул. Дженивра наблюдала за тем, как вздымается и опускается его грудь. — Я сожалею не об отъезде, а лишь о том, что так и не вернулся назад.

Дженивра начала выписывать пальцем круги у него на груди, копируя его предыдущий жест.

— Почему так случилось? Это имеет отношение в Вене?

Эш покачал головой и усмехнулся:

— Алекс слишком много болтает. В свое время я тебе обо всем расскажу, но не сегодня. — Он одарил ее извиняющейся улыбкой, но не удовлетворил любопытство, не предоставил искомых ответов. Ей придется подождать, пока он раскроет темные тайны. О некоторых вещах очень тяжело рассказывать, если тебя действительно волнует мнение собеседника. Ошеломляющее открытие для мужчины, которому всю взрослую жизнь было решительно наплевать на мнение окружающих о его поступках.

Эша по-прежнему не волновало мнение света на свой счет, однако он осознал, как важно, что подумает о нем Дженивра. Что скажет, если узнает, чем он занимался, когда получил известие о смерти отца? Как отнесется к их ссоре? К событиям в Вене? Станет ли для нее правда о неприглядных событиях из жизни Эша лишним подтверждением его абсолютного соответствия первоначально сложившемуся мнению? Или же Дженивра увидит в нем человека, в которого он стал превращаться с тех пор, как вернулся домой, мужчину, чье прошлое вовсе не обязательно предопределяет будущее. Да, Эш сожалел не обо всем, что произошло с ним, однако не мог позволить, чтобы прошлое погубило его сейчас.

— Хочешь, я расскажу тебе кое-что обо мне, поведаю один из самых шокирующих секретов? — Голос Дженивры прервал невеселые мысли. Конечно, она его дразнит, Эш понял это по ее тону.

— Мне нравится делать деньги, — объявила она. — И очень даже хорошо это удается. — Признание, которое также могло иметь весьма плачевные и шокирующие последствия. Дженивра знала немало лондонских джентльменов, которые бы по-настоящему встревожились после этих слов. В их мире мужчины не занимались бизнесом, равно как немыслимо было это и для благовоспитанных леди. — В прошлом году я вдвое увеличила прибыль моей корабельной компании благодаря успешным инвестициям.

Дженивра умолкла. Эш почти слышал, как она пытается собраться с мыслями.

— Ты можешь делать деньги на Бедивере, — осторожно начала Нива.

— Я обязательно восстановлю фермы арендаторов к началу весенней посевной. — Он вовсе не собирался думать о Бедивере, находясь в постели с ней.

— Я имела в виду не сельское хозяйство, — упорствовала она. — Хотя и это замечательно. Я подразумевала дом и парки. Весной и летом ты мог бы открыть их для туристов. Мы могли бы угощать их лепешками и сервировать чай. Можно дать объявление в специальных путеводителях. Я собираюсь заняться этим в Ситон-Холле грядущим летом, провести репетицию. — Ее речи были такими искренними, такими инициативными.

— И где же я буду жить, когда чужие люди наводнят мой дом?

— Я подозреваю, что по крайней мере часть этого времени ты будешь в Лондоне.

Пытается ли она исподволь выяснить нечто иное? Эш отмстил сквозившую в ее словах неуверенность. Уж не полагает ли Дженивра, будто он собирается перебраться в город и бросить американскую жену в деревне. Раньше ему это не приходило в голову. Еще один вопрос, который стоит непременно прояснить. Со временем Дженивру все-таки придется представить свету. Эшу подобная перспектива откровенно не нравилась, однако вовсе не потому, что он сомневался в ее способности веста себя в обществе. Нет, он просто не желал знакомить ее с самыми нелицеприятными подробностями своей прошлой жизни.

— Может быть, мне понравится жить в деревне, — ответил Эш, явно желая вызвать ее на спор и проследить за реакцией.

— В случае, если ты решишь остаться здесь, можно сдавать городской дом графов Одли. Есть семьи, которые приезжают в Лондон лишь на время сезона и совсем не против арендовать приличные апартаменты. Так или иначе, ты должен поразмыслить над моим предложением. Ты ведь не сможешь находиться одновременно в двух местах, и нет никакого резона в том, чтобы одна из резиденций пустовала.

Эш рассмеялся:

— Нива, разговаривать о деньгах после занятия любовью совсем не сексуально.

В ответ он был вознагражден поглаживанием теплой рукой вновь возбужденной плоти.

— Похоже, ты вовсе не возражаешь, — игриво прошептала она.

— Уверяю тебя, в том полностью твоя заслуга. Деньги здесь ни при чем.

Дженивра оседлала его, наклоняясь вперед так, чтобы груди касались его груди. Крепко поцеловала его в губы, роскошные волосы, словно невесомым занавесом, накрывали его, он возбудился, готовый к продолжению любовной игры.

— Лучше сразу не перегружать себя информацией, ты не думаешь? — Эш потянулся к мочке ее уха, чувственно посасывая нежную плоть. — О, как мне нравится удовольствие без оправданных и неоправданных ожиданий, без дополнительных сложностей.

Она снова провела рукой у него между ног, поглаживая возбужденную плоть, Эш сдался. Битва была недолгой. Ей нравилось дарить и получать удовольствие просто потому, что она — женщина, а не наследница. Так не могло продолжаться долго. Эш опасался, что со временем ей потребуется не только его тело. Она принадлежала к типу женщин, которые целиком отдавались любви и требовали того же от тех, кого любят. Сможет ли он стать таким мужчиной? С самого начала Эш сознавал, что этот брак потребует от него распроститься с гордостью. Однако не ожидал, что здесь окажется замешанной любовь, пусть даже односторонняя, а это непредвиденное чувство росло, вызывая уважение и создавая сложности. Эш не мог понять, что именно преобладало.

Время отказаться от попыток вести себя по-хорошему настало очень скоро. Генри надеялся, что картель увидит в стремительном развитии последних событий вину Эша, а не его самого. Если и произойдет нечто отвратительное и опасное, пусть оно будет направлено на Эша. Трент, Сэмюэльс, Бардсворт, Эллингсон и Каннингем, очевидно, встревожены. Генри с трепетом оглядел группу инвесторов. Уже второй раз за последние несколько недель он вынужден был сообщать плохие новости.