Милорд, откройте тайну! - Лариса Шубникова

Мысли Ги подернулись печальной дымкой предстоящего расставания с Лу, он впал в грусть, и, весьма романтическую, однако ненадолго. Ратленд явился и сразу же направился к малявке! Ему дорогу уступили, а как иначе? Герцог, да и грозный не менее, чем Ги Лидс. Сам Ги видел, что Том сказал два слова Лу, и она, состроив недовольное лицо, но скрыв это успешно, пошла с ним танцевать.

Ги разозлился моментально, кровь бросилась к лицу и в голову ударила ужасно! Себя не понимая, он пошел к танцующим и двигался по залу вместе с парами, хотя так делали многие, любуясь, поэтому на Ги никто и не косился изумленно. Он видел, что Лу боится, но отчаянно старается все это скрыть, а на Томаса смотреть противно, тот не скрывал ни злости ни отчаяния. Он сделал предложение о браке, а чёртов ангелочек отказала?!! Вот молодец!! Лидс вмиг повеселел и даже улыбнулся.

После танца он наблюдал, как маленькая баронесса тихонько шла к выходу, старясь не привлечь внимания, но ей не дал уйти Перчатка.

— Ангел Лу, позвольте в Вашу честь исполнить небольшой сонет. Вам, как Прекрасной Даме он посвящен и я надеюсь, что Вы запомните его, а вместе с ним и Слэйда, покорного слугу Вашего и почитателя таланта.

— Почтенный Слэйд, я не заслужила стихов и песен, скорее герцог Лидс, что оказал мне честь и выбрал именно меня в качестве своей Леди. Но, я знаю, как прекрасно Вы поете, и не могу отказать Вам в просьбе. Благодарю Вас, — Лу осталась стоять, а Слэйд пошел к ней близко, заиграл на лютне и запел…

И голосом, звенящим, как кристалл,

И прелестью бесед обворожен,

С тех самых пор я ваш навеки стал,

И ваша воля — для меня закон.

Чтоб вам почёт повсюду воздавали,

Лишь вы одна — похвал моих предмет.

Моей любви верней и глубже нет.

Я к вам такой любовью воспылал,

Что навсегда возможности лишен

Любить других. Я их порой искал,

Чтоб заглушить своей печали стон.

Едва, однако, в памяти вы встали,

И я, в разгар веселья и бесед,

Смолкаю, думой нежною согрет.

У каждого певца бывает в жизни Песня. Она одна и равных ей не отыскать. Вот и сейчас, талант Перчатки раскрылся и поразил всех, изумил, иных заставил плакать, иных мечтать, а Лу…

Ги ясно понял, что малышка очарована Перчаткой и сам не знал, что делать! То ли любоваться прекрасным лицом Данбар, то ли пойти и удавить Слэйда, за то что смог в ней вызвать слезы и восторг.

— Почтенный Слэйд, я никогда и ничего красивее не слышала. Я знаю, что талант неоценим. Его не измерить деньгами и драгоценными камнями, а я хочу благодарить Вас, но не знаю чем? Скажите, что бы Вам хотелось получить за эти вот мгновения прекрасной музыки и стихов?

— Миледи, всего лишь локон Ваш. Совсем малюсенький. Я буду хранить его у сердца! Пусть принесет удачу мне, а может быть и счастья посулит, — Зал охнул от нахальства трубадура, но Лу это никоим образом не смутило.

— Он Ваш, почтенный Слэйд. Вы можете забрать себе любой, — Перчатка не поверил, ну а когда прозрел и понял, моментально оказался рядом с Лу.

Он так благоговейно прикоснулся к ее локонам и так осторожно срезал прядь, будто и впрямь перед ним был Ангел!

— Спасибо, леди Лу, — Ги скривился от восхищенной морды Перчатки, а заодно и от того, что он касался локонов Луизы!

Забавно, что Лидс считал своими ее роскошные кудри и …ревновал. Бесился. И желал жутчайших корчей для Ратленда, Перчатки и все тех, кто Лу сегодня окружал!

— Ну а от короля тебе мешок монет, Перчатка. Ты превзошел сегодня сам себя. Мы рады слышать, что твои творенья так хороши и также рады видеть тебя в Замке, — Виго руку поднял в знак приветствия, а Слэйд и Лу исполнили поклон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ И так у них удачно вышло, что Ги скривился от той гармонии и красоты. Перчатка-то красив и Лу не уступает, превосходит, вот от того и бесы драли душу, а сердце плакало от боли.

В злости своей Ги поначалу не заметил, что Ратленд снова рядом с Лу. Злой, мрачный блеск в глазах и Лу его боится! Но Ги опять пришлось гордиться маленьким чертёнком! Она сказала сэру Томасу то, что он переварить не смог, судя по его лицу, а там и ярость и изумление!

Луиза, все таки, покинула собрание, а Ги пошел за ней. Он уговаривал себя не делать этого, но шел упрямо. Ох, нет, постойте, он бежал!

Уже в тоннеле, у ее покоев Ги остановился и успокоился. Ну, попытался… Потом нажал на камень и вошел к Луизе. Сначала не заметил, где она, но плачь услышал тихий, жалобный и рванул туда, где маленьким комочком сжалась на полу малявка!

— Лу! Что? Тебя обидели? Кто посмел?! — она сидела за кроватью, обхватив руками колени, и плакала.

Ги наплевал на все и поднял Лу, прижал к себе. В его руках она сжалась еще больше, снова напомнила щенка, и Лидс совсем ополоумел. Он тихо целовал ее макушку и нес такую чепуху, что и озвучить страшно.

— Ослы не плачут, точно говорю. Еще ни одного не видел такого, чтоб рыдал как ты! Я вообще таких огромных слез не видел. Ты их выращиваешь? Это тоже секрет? Продаешь потом знахаркам в виде зелья? Лу, маленькая, перестань, а то придется мне убить кого-то. Могу начать с себя, — она так рыдала, что Ги растерялся совершенно.

Он поднял на руки чертёнка и уселся вместе с нею в кресло, единственное в комнатушке, устроил на коленях драгоценную малявку.

— Милорд, пустите, это неприлично, — вздыхала маленькая Лу и продолжала плакать.

Ги прижал ее голову к своей груди и гладил по волосам.

— Давай, Лу. Не стесняйся. Камиза так себе и я могу спокойно отдать тебе ее для слез. Ты можешь зарыдать ее от горла и до края, я не обижусь и даже денег не возьму с тебя за порчу своего имущества. Хотя постой, я требую рассказа. Что случилось, Лу? Да перестань ты плакать, а то я сам заплачу…может быть, — она вздохнула очень тяжело, как дети дышат, когда их горькие печали гложут и рассказала.

— Я отказала сэру Томасу, а он так обозлился, что … Милорд, пустите, это неприлично так сидеть, — конечно, не пустил, об этом и говорить не стоит.

— Он напугал тебя?