Вкус невинности - Роксана Михайловна Гедеон

Совет друга. За него я вам благодарна. Кстати…

- Что?

- Вы очень заботитесь обо мне. Вы ужинаете со мной, даете мне советы и ничего не требуете.

Вы почти беретесь содержать меня, а ведь я…

- Что?

Она засмеялась:

- А ведь я пока не оказываю вам никаких услуг.

Эта ее улыбка, смеющиеся зеленые глаза и лукавые намеки, срывающиеся с губ, на миг лишили его хладнокровия; обхватив Адель за талию, он жадно, даже грубо привлек ее к себе, прижал так крепко, что она ощутила все напряжение его рвущейся плоти. Тихо засмеявшись, она припала к его плечу, легкая дрожь пробежала по ее телу. Задыхаясь, она прошептала:

- Берегитесь, господин Жиске. Я совершенно перестану видеть в вас друга.

- Вы просто чертенок, прелесть моя. Вы воплощенное искушение. Боюсь, если так пойдет, я потеряю всякие дружеские чувства к вам. Я даже забуду о том, что я префект, и забуду обязанности, которые возложило на меня государство.

Ирония была в его голосе. Он на миг отстранил Адель; потом, переводя дыхание, негромко произнес:

- Совет я вам дал просто так, моя прелесть. Без надежды на что-то.

- А я с надеждой приняла его, - заявила она легкомысленно.

Одним движением освободившись из его объятий, она приоткрыла дверь и вышла на террасу. Было прохладно. Дождь прекратился. Луна выглянула из-за туч и залила весь сад серебристым светом. Фигура Адель казалась просто окутанной этой лунной сияющей пеной. Жиске пошел за ней, как зачарованный. Честно говоря, он уже и не помнил, когда был так романтично настроен и когда женщина его так завораживала.

Он взял ее за руки. Лицо Адель было непроницаемо, губы не улыбались, но из зеленых глаз, огромных, ясных, исчез тот бриллиантовый холодок, который Жиске подмечал раньше. Сейчас эти глаза смотрели почти тепло. Она безумно нравилась ему - ее голос, ее легкое дыхание, нежный запах. Он решительно произнес, полагая, что ему нечего теряться перед столь юной женщиной:

- Мне кажется, мадемуазель, с этим надо покончить.

- С чем?

- Надо прояснить как-то наши отношения. Это становится невыносимым.

Она легко качнула головой.

- Но я же согласна, Я ради этого и пришла. Я выбрала вас.

- Почему меня? Тоже из расчета?

- Потому что я доверяю вам. - Она улыбнулась. - Потому что вы мне симпатичны… и я давно думала о вас. Да, вот так… Иногда я бываю совсем не расчетлива.

Жиске, ничего не отвечая, взял ее лицо в ладони. Было что-то умопомрачительное в этой смеси невинности и откровенности, бескорыстия и порока. Адель капризно передернула плечами:

- Ну же, поцелуйте меня наконец.

В ее голосе были повелительные нотки. Он ласково коснулся губами ее губ, потом сжал ее руку в своей.

- Не подстрекайте меня, мадемуазель. Это излишне. Кроме того, мне кажется, что эта терраса - не самое лучшее место.

- Вы не любите луну и звезды?

- Я покажусь вам прозаичным и скучным, прелесть моя, но поверьте мне как человеку, который знает толк в любви: для таких дел нет лучшего места, чем постель. Уясните это на будущее.

7

Хотя ее муж вот уже третью неделю возвращался поздно, госпожа Лакруа еще не питала по этому поводу никаких подозрений. Ей и в голову не могло прийти, что приличный человек, семьянин, ресторатор содержит любовницу - госпожа Лакруа сочла бы это форменным безумием. Его отлучки и поздние возвращения она объясняла усиленной работой. В последнее время он тратил много денег - конечно же, на ресторан. Само собой разумеется, что Лакруа пользовался заблуждением, в котором пребывала его богатая супруга, и каждый раз возвращался все позднее. В среду он вообще решил не приезжать к ужину, а прямиком из Нейи отправился на аллею Обсерватории, к Адель.

Он намеревался в свое удовольствие провести вечер и проверить, сидит ли его любовница дома: с недавних пор он чувствовал, что чем больше денег на нее тратит, тем больше ему хочется ущемлять ее в чем-то и командовать ею. Преследуя эту весьма приятную цель, он забыл о напряженном рабочем дне, выпавшем на его долю.

На лестнице его обогнал мальчик-разносчик с большой корзиной лилий и роз - такое в нынешнюю погоду, осенью, стоило немалых денег. Подозрение пронзило Лакруа, он остановил мальчишку и спросил, куда тот направляется.

- Приказано доставить мадемуазель Эрио, сударь.

Лакруа, потрясенный, застыл на лестнице. Он не мог поверить в такое своеволие - ведь не далее как позавчера они все выяснили относительно цветов! Мальчишка уже поднялся на третий этаж и без корзины сбежал вниз, снова встретившись с Лакруа, и только тогда ресторатор ринулся наверх, решив во всем разобраться.

Вид квартиры Адель вообще на какое-то время лишил его дара речи. Уже в прихожей он наткнулся на зеркальный шкаф красного дерева - трудно было даже представить, сколько он стоит. Повсюду стояли цветы, валялись не разобранные еще коробки с покупками, корзины с шелковым нижним бельем, белели ворохи атласных корсетов, чулок, нижних юбок. Здесь царила полная неразбериха, квартира напоминала архипелаг со множеством островков, а сама Адель была в спальне, стояла за китайской лакированной ширмой, не обращая на Лакруа никакого внимания, и раздевалась, со смехом бросая каждую снимаемую вещь молоденькой девушке, которую Лакруа в первый раз видел. Машинально взглянув на туфли Адель, брошенные у порога, он отметил, что вернулась она, вероятно, как раз перед ним. И, разумеется, нанимала извозчика - недаром на туфлях нет брызг грязи.

Он пробормотал, задыхаясь от бешенства:

- Что, я вас спрашиваю, здесь происходит?

Адель со своей девчонкой перестали смеяться.

- Ах, это вы, сударь, - холодно сказала она оборачиваясь. - Хорошо, что вы зашли. Мне надо кое-что вам сказать.

Ему впервые устроили такой холодный прием. Адель вышла из-за ширмы в одной нижней юбке и корсаже, небрежно бросила, обращаясь к девчонке: «Принеси мне чашку кофе через полчаса, Жюдит», и села к туалетному столику с щеткой в руке.

- А куда вы дели Северину? - спросил он сдавленным от злости голосом.

Адель невозмутимо произнесла:

- Вашу ищейку я уволила. У меня теперь другая служанка.

- Другая служанка? Что это, черт возьми, значит? Как вы…

Адель с вызывающей надменностью сказала через плечо:

- Это означает, что отныне наш договор разорван, сударь. Я более в ваших услугах не нуждаюсь.

- Не нуждаетесь?!

- Вот именно. У меня теперь другой любовник,