Раб из нашего времени. Книга тринадцатая. Запоздалое прозрение - Игорь Минаков

Так что отправились мы вниз вдвоём. И так как за последний час, пока разрешение выбивали и решётки срезали, нам все уши прожужжали, описывая страхи и давая полезные предупреждения, я резонно не стал разделять и наш маленький отряд. Только предупредил друга:

– Ты со спины поглядывай, чтобы какая-нибудь лягуха не прыгнула! А уж тут впереди сам высматривать буду…

И это было не абстрактное наименование. По утверждениям знатоков, именно гигантские лягушки или их подобие являлись самыми активными хищными супостатами. Размеры до двух метров в холке, масса до ста пятидесяти килограммов. И пасти, позволяющие заглотать пупса целиком.

Помимо этих монстров пугали и иными, разными, но не менее кровожадными. Так что я весьма переживал: хватит ли мне личной энергии? После утренней «дойки» дозиметров мой резервуар заполнился на восемьдесят четыре процента. Вроде и много, но одно дело иметь постоянный приток энергии, не ограничивающий тебя ни в чём почти, а другое – выкачивать крохи из пластин янтаря раз-два в день.

Наверное, поэтому мы отказались и от какого-либо освещения. Дабы на него не тратиться. Факелы только мешаться будут, как и местные подобия переносных ламп или магических светильников. Лишний вес, руки, время на привыкание к полной темени, коль источники света вдруг перестанут действовать.

Двигались мы быстрым шагом, нарезая вначале просто круги и рассматривая хоть какой-то небольшой след или знак. Увы, ничего такого Алмаз оставлять что-либо для нас не подумал, если он на самом деле здесь! За час мы обследовали лабиринт, который составлял как бы одну систему и в который вели все шесть входов с поверхности. Этакий тамбур перед главными безднами катакомб. Нас, в принципе, об этом предупреждали.

Что нам больше всего не понравилось в «тамбуре», так это кучи костей, неприятный до жути запах и свисающие с потолка клочья паутины. Причём в некоторых местах такие полотна напрочь перекрывали проходы. Оставалось только поражаться, каких таких летучих насекомых так массово и споро поедали местные паучки? Благо ещё хоть мелкие экземпляры плели свои сети: тушка размером не больше монетки в один евро. Но когда их много? Да порой сваливаются с потолка на голову?

– Вот бы было писку, если бы с нами дамы оказались, – сокрушался Леонид.

– Я тоже пищу, – признавался я, стряхивая с плеча очередного паука. – Но не вслух. Мысленно… Иначе ты оглох бы.

Паутину я прорывал, щедро размахивая своей лучшей рапирой, выбранной из холодного оружия в Пупсограде. Но и добрая сталь порой такие клубки на себе скапливала, что приходилось очищать паутину о выступающие из стен камни.

Из первого лабиринта вниз вело сразу два вполне рукотворных тоннеля. Но почему мы сразу не двинулись по ним дальше, так как раз по причине их полной укупорки сплошным полотном паутины. То есть сквозь неё словно никто в последнее время не просачивался. А тот же Алмаз хоть и умел становиться невидимым для многих, всё равно оставался физически цельным. Быть привидением он не умел.

И что в таком случае получалось? Ведём напрасный поиск? Мелкого засранца тут не было?… Вполне. Мог вахтенный и не заметить, как маленькая белая тушка куда-то в иную сторону подалась.

– Или пауки съели, – выдвинул Найдёнов предположение, когда мы стояли и разглядывали загороженный проход вниз.

– Очень сомневаюсь, что такого гадёныша могут обидеть маленькие паучки! – досадовал я, прикидывая, как выбираться на поверхность. Но тут мой товарищ заметил очевидное:

– А ведь здесь ни одного паучка нет. Тогда как во втором тоннеле их чуть ли не десяток копошилось в полотне…

– Мм?…

– Может, они заделывали прореху после пролёта твоего ученика?

– Точно! – обрадовался я, устремляясь первым к нужному месту и приговаривая: – Одна голова хорошо, но с умным туловищем лучше!

У тоннеля моя рапира рассекла вуаль паутины, починку которой пауки уже завершили, и мы поспешили дальше. Вот тут уже катакомбы основательно поразили своей рукотворностью. Всё чаще и чаще стали попадаться дверные проёмы в стене, за которыми простирались довольно обширные комнаты, заваленные всё теми же костями и гниющим тленом. Затем попался первый перекрёсток, второй… На четвёртом, особо сложном, с шестью сходящимися тоннелями, мы вообще остановились в полном недоумении.

– Да тут годы понадобятся, чтобы кого-то найти! – высказал я вслух очевидное.

– И хорошо хоть все крупные хищники здесь вроде вымерли, – добавил Лёня невероятное. На что пришлось ему напомнить:

– Уже после первого перекрёстка ни одной паутинки. Как отрезало. И сухо, костей нет, вонь исчезла… Или мы просто притерпелись?

– Нет, наверное, лягухи всё подъедают! – хохотнул Найдёнов.

Понятно дело: сказал и сглазил!

Метров за двадцать от перекрёстка, откуда-то из бокового прохода вывалилась туша жутко мохнатого, продолговатого существа и двинулась в нашу сторону. Высота до метра, длиной метра три. Присматривались мы к нему вроде спокойно, а всё равно у Найдёнова голос дрогнул:

– Какая же это лягуха? Это настоящий гигантский опарыш!.. Или гусеница?…

– Сзади посматривай! – осадил я его. – Тут я сам разберусь.

Естественно, надо мной довлела необходимость жёсткой экономии личной энергии. Затяжные сражения и долгие исследования катакомб были мне не по плечу. Поэтому следовало немедленно выбрать один из вариантов: убить опарыша и осмотреться, усыпить его и пройти чуточку дальше или вообще немедленно ретироваться назад. Вряд ли он нас догонит, и мы спокойно выберемся на поверхность.

Последний вариант – самый экономный. Ничем не рискую, силы не трачу, продолжаем поиски на поверхности. Ждём до завтрашнего утра, и если Алмаз не появляется, летим на дирижабле в Пайролк без него. Моей вины в его пропаже нет. А значит, каким бы он ни считался гением, оракулом, провидцем, поводырём, мессией и прочая, прочая, прочая, это никак не снимает висящую на мне ответственность за остальных членов нашего отряда. И плевать на укоры совести или на претензии разумных тираннозавров. Тем более что я мелкого в катакомбы не посылал. Да и не факт, что он где-то здесь находится.

Первый вариант несколько чреват резким осложнением обстановки. Здешние твари, не пользующиеся зрением, всю чувствительность сосредотачивают в обонянии и слухе. Значит, малейший запах крови притянет в это место иных хищников. Тогда как шума мы пока особого не производим, обувь у нас обёрнута тряпками. И говорим шёпотом.

Вот я и решил применить второй вариант: усыпить угрозу, а потом всё-таки побегать по уходящим вдаль тоннелям и глянуть, что у них в оконечностях. Вроде и бессмыслица, но не укорять же себя потом в частичном бездействии?

Минимальная по силе искорка, то есть прообраз усыпляющего, сильно усовершенствованного эрги’са, влетела в громадный клубок шерсти. Тот почти замедлился, но закряхтел, словно старый дед, и двинулся всё-таки дальше. После второй искорки стал безопасен, даже как-то набок завалился.