Свита мертвого бога - Владислав Гончаров

– А как же Элори? – выговорила Нисада в промежутке между двумя всхлипами.

– А пошел он крокодилу в задницу, этот Элори! – отрезала Тай. – Из-за какого-то урода я, значит, лучшую подругу в горе брошу!

…Тай быстрым шагом прошла по коридору, выскочила на галерею над бассейном, в котором уже резвились две парочки, и долго стояла там, бездумно вцепившись в перила, глотая воздух, напоенный ароматами кедра, сандала и роз. Уже восемь дней она не была у Элори – и за эти дни кровавая лихорадка вслед за отцом унесла всех трех братьев Нисады, которые тоже поделились со слугами настоем очного цвета, укрепляющим стенки кровеносных сосудов. Нисада больше не могла даже плакать – сидела закаменевшая, глядя в одну точку, и слабым пожатием руки отвечала на неловкие утешения Тай и Берри. В конце концов Тай просто не выдержала и сбежала куда глаза глядят, лишь бы побыть немного в одиночестве.

– Эй, красавица! – окликнули ее с противоположной стороны галереи. Тай без труда узнала этот высокий, чуть дребезжащий голос. Ланшен, тоже Ювелир, как всегда, разряженный в пух и прах: белые атласные складки на пышных рукавах, словно сливочный крем на торте, штаны такие широкие, что талия по контрасту с ними кажется затянутой в вайлэзский корсет.

– Чего тебе, петушиная душа? – неприветливо отозвалась девушка.

– Ты почему это столько времени у Элори не показываешься? Забыла, что ли – год еще не прошел!

– Передай своему Элори, что на нем свет клином не сошелся. Понял? – Тай демонстративно отвернулась от Ланшена и медленно пошла прочь.

– Я-то передам, – толкнул ее в спину все тот же голос. – А ты не боишься, что тебе после этого мало не покажется? Наш повелитель в гневе ох как изобретателен!

Эту реплику Тай не удостоила ответом. С дураками препираться – себя не уважать. Хотя Ланшен, безусловно, лишь притворяется дураком, иначе не стал бы Ювелиром.

Поплутав по коридорам, она добралась до зимнего сада – еще одного места, куда гости Замка попадали лишь по приглашению Элори, но для Ювелиров запретных мест не существовало. Здесь покой был ей почти гарантирован. В полной отрешенности Тай шла по узенькой дорожке мимо странных тропических растений с бахромой воздушных корешков…

– Здравствуй, госпожа моя, – вдруг коснулся ее ушей голос, от которого все в ней так и обмерло. Голос, которого она не слышала уже целых восемь месяцев. Из-за веерной пальмы выступила стройная фигура в знакомом обличье: облако белых с золотым отливом волос, черная полумаска с серебряной каймой и трехцветный – алый, изжелта-зеленый и малиновый – камзол под просторным черным плащом. Именно таким она увидела его, когда впервые проснулась в его покоях, именно этот его облик в глубине себя считала истинным и любила больше прочих…

– Тиндалл… – еле выговорила Тай мгновенно пересохшими губами. – Ты вернулся, Тиндалл?

Вместо ответа он опустился перед девушкой на одно колено. Голова его склонилась, волосы упали на лицо… но Тай успела перехватить пронзительный взгляд стальных глаз, в котором не было и следа той заветной теплоты!

– Ах ты… ты! Сволочь!!! – она побледнела и со всей силы, на какую была способна, хлестнула Элори по лицу, на которое он посмел надеть лучшую маску Тинда. По-прежнему ни говоря ни слова, Повелитель Снов взял руку, ударившую его, и удивительно нежно поцеловал.

– Госпожа моя…

Тай вырвала руку, содрала с нее перчатку, которой коснулись его губы, и отшвырнула в гущу листвы. Вместе с перчаткой с руки слетело кольцо, но она даже не нагнулась, чтобы его поднять.

Элори медленно поднимался с колен – а за стеклянной дверью зимнего сада уже затихал перестук каблучков.

– С ума сойти! – выдохнул Джарвис. – Ну скажи мне, зачем ему это понадобилось? Неужели он не понимал, что ты опознаешь его самое большее через минуту, и это вернейший способ поссориться с тобой навсегда?

– Мы с Берри тоже долго ломали голову, – кивнула Тай. – Единственное сколько-нибудь правдоподобное объяснение – это действительно было сделано для того, чтобы мне стало очень больно. Такое вот необычное возмездие за непослушание.

– И чем все это кончилось? Я так понимаю, что после этой истории ваш с Элори договор утратил силу.

– А вот и не угадал, – горько усмехнулась Тай. – Я честно отпахала оставшиеся четыре месяца, хотя видеть не могла эту смазливую рожу.

– Тебя так сильно держит данное слово? Или ты была настолько уверена, что сопротивляться бесполезно? Совсем не понимаю…

– Сейчас поймешь. На следующий же день меня поймал еще один из Ювелиров, Крейд, и сообщил, что как следует набил Ланшену морду за то, что он выследил меня для Элори, и вдобавок пересказал сию историю Арзалю. Так этот прилипала был изгнан из нашего сообщества. А после Крейд поведал мне, что незадолго до моего появления в Замке среди Ювелиров был паренек по имени Рахдис. Приходился ли он Тиндаллу просто близким другом или все-таки любовником, Крейд понятия не имел, считал, что это совершенно не его дело… И вот однажды между Элори и этим Рахдисом состоялся очень продолжительный разговор на повышенных тонах. Самого разговора Крейд не слышал, но видел, как Рахдис на балконе стоит перед Элори насмерть, как еретик перед лаумарским Святым Дознанием, а затем выбегает оттуда весь взмокший. Пяток следующих декад Элори ходил, будто палкой стукнутый, и срывал зло на любом, кто подвернется. А потом Рахдис исчез – так же бесследно, как Тиндалл, после чего настроение у Повелителя Снов резко улучшилось. Насчет исчезновения Тинда Крейд ничего не знал, но в том, что Рахдиса убрал именно Элори – за сопротивление, – не сомневался ни на миг. Так что и мне следовало быть поосторожнее. А я такие намеки никогда мимо ушей не пропускаю.

– И что дальше? Никогда не поверю, что ты покорно сносила выходки этой твари еще четыре месяца!

– Слышал алмьярское выражение «работа по-меналийски»? – мрачно ответила Тай. – Это когда делают только то, что входит в обязанности, и ни капельки сверх. Вот этим я и занималась. Приходила к нему в таком же платье, как и прочие девицы, специально сочиняла дешевку с кучей блесток. Никаких тебе больше флейт и ожерелий из крыжовника. Ложилась под него, получала очередной подарочек, а потом изо всех сил изображала, что это он меня обслужил, а вовсе не я его. То еще развлечение было… К концу срока он стал совершенно беспощаден, но я все еще питала какие-то иллюзии – что, мол, взять с демона? И только в последний раз словно глаза открылись – я поняла, что он самым натуральным образом убивает меня. Это я тебе даже показать не сумею – у меня сознание почти все время гасло, иначе бы я с ума сошла. Понятия не имею, как я тогда выстояла, разве что на одном своем знаменитом упрямстве. На прощание я ему сказала: «Считай, что тебе объявлена война». А у него вдруг плечи поникли, и он произнес так глухо: «Я эту войну уже проиграл по всем статьям. Будь свободна, горькая хризантема». Вышла я от него, изумленная по самые уши, и с тех пор вот… живу свободно. Вот и сказка вся.

– А мне почему-то кажется, что еще не вся, – задумчиво проронил Джарвис. – Эта история настолько нелогична, что похоже, в твоей картине мира недостает нескольких важных кусков.