Ломоносов - Рудольф Баландин

Таковы причуды «галантного века». Для России они подчеркивают особенность самодержавия: по царской воле даже пастух при случае может стать вельможей. (Алексей Разумовский, в отличие от многих выскочек, наглости себе не позволял.)

Летом 1746 года президентом Петербургской Академии наук был назначен граф Кирилл Разумовский (1728–1803). Юный президент годился в сыновья, а то и внуки почтенным академикам. К наукам он испытывал некоторый интерес — не более того. Он удостоился такой чести только потому, что был младшим братом графа Алексея Григорьевича.

Позже Михаил Васильевич Ломоносов печально свидетельствовал: «Президент, его сиятельство граф Кирила Григорьевич Разумовский, будучи от российского народу, мог бы много успеть, когда бы хотя немного побольше вникал в дела академические, но с самого уже начала вверился тотчас в Шумахера, а особливо, что тогдашний асессор Теплов был ему предводитель, а Шумахеру приятель».

Григорий Николаевич Теплов (1717–1779) в качестве наставника сопровождал Кирилла Разумовского во время его пребывания за границей, где слушал лекции Л. Эйлера, учился в Геттингенском университете. А.И. Львович-Кострица отозвался о Теплове так: «Умный, вкрадчивый, ловкий и не менее Шумахера властолюбивый».

Опытный интриган и администратор Шумахер быстро «прибрал к рукам» Григория Теплова, став его советником. В результате новый регламент Академии, составленный без участия академиков, утверждал практически полную власть президента, а в его отсутствие — канцелярии.

Тем не менее, Кирилл Разумовский с уважением относился к Ломоносову и пожелал присутствовать на его публичных лекциях по экспериментальной физике. В них физика была представлена как наука о природе, «натуральная философия», что отвечало изначальному смыслу этого термина (от греч. «фюзис» — «природа»).

Программу лекций Ломоносов начал с поэтического описания цветущих роскошных лугов, полей и садов, журчания ручьев, трепета листьев и сладкого пения птиц. Какое удовольствие, писал он, собирать зрелые плоды и наполнять «житницы свои». Но есть высшее наслаждение — «представлять в уме своем непостижимое величество и непонятную премудрость Всевышнего Зиждетеля», сотворившего все это великолепие.

Он привел пример: разобрав часовой механизм, можно полюбоваться деталями, их внешним видом. Но разве не интереснее понять, как создал их мастер и почему они работают и показывают время? Подобным образом можно смотреть на природу, желая постичь движение ее мельчайших частиц, исследовать причины пробуждения весной деревьев, смен времен года, выпадения дождя и сверкания молний…