Тайный любовник - Патриция Гэфни

– Ради бога, пошли бы вы наверх и прилегли на полчасика. Послушайтесь меня, это вам будет на пользу.

Софи наконец покончила с ложками и принялась за вилки.

– Я вовсе не устала. Я слышала, что ты сказала: ты занимаешься бисквитами, я – цветами. Можно не спешить; у нас еще полтора часа до прихода гостей.

– Не забудьте, вам еще нужно одеться.

Она взглянула на свой халат, потом на Марис.

– Не забуду.

Когда Марис отправилась на кухню, Софи подошла к окну посмотреть на дождь. Еще могло разгуляться; день был из тех, когда погода поминутно менялась: только что был дождь, и вот уже опять солнечно. Как бы ей хотелось, чтобы гости собрались в любой другой день, только не сегодня. Разве может она в таком состоянии занимать гостей? Серебро-то не могла толком почистить.

Что, если сделать Джека совладельцем рудника? Или… просто передать рудник ему в полное владение? Это легко осуществить, выйдя за него замуж: женщина лишается права на все свое имущество с того момента, как произносит: «Согласна». Это кажется безумием, передать ему рудник, но тогда он наверняка останется. Не из-за денег – они для него ничего не значат, – а из-за ответственности, которая ляжет на его плечи. Он хотел сделать карьеру, добиться положения в обществе. Это сотрудничество с Радамантским обществом, или как оно там называется, – лишь одна из возможностей добиться желаемого. Она может предложить ему другую, более надежную. Ему не придется спускаться под землю, если он так ненавидит это занятие. Он будет только управлять рудником совместно с ней. Он может даже делать что-то для улучшения условий работы шахтеров, о чем постоянно твердит: заменить лестницы на подъемник, установить новые вентиляторы и прочее.

Дождь прекратился. Софи отвернулась от окна и вышла в холл. Несколько минут она простояла, глядя назад, в гостиную, ничего не видя перед собой. Что-то нужно было сделать, вспомнила она. Ах да, цветы. Но она еще не закончила с серебром, и грязное полотенце, которым она протирала ложки и вилки, брошено на столе, да и стол еще не накрыт.

Вдруг ее точно током ударило; она остановилась, прижала ладони к щекам и зажмурилась. Выйти замуж за Джека? Это невозможно, невозможно; даже думать об этом – чистое безумие.

Может быть, ее сомнения не делают ей чести, но по крайней мере она отдавала себе в этом отчет. Если она станет женой Джека Пендарвиса, то потеряет свое положение в обществе, которое занимала всю жизнь по праву рождения, таланта, красоты и ума. Уикерли – небольшая провинциальная деревушка, но она выросла здесь, и для нее весь мир сосредоточился в ней. По правде говоря, она привыкла к своему положению, являясь одной из трех-четырех дам, находящихся на вершине социальной пирамиды. Кузина Онория, может, и не согласится, но Софи ставила выше себя только Энни Моррелл и Рэйчел Верлен. Если она вступит в брак с Джеком Пендарвисом, то лишится всего. Она станет никем, меньше чем никем, потому что упадет с такой большой высоты. Это немыслимо.

Что же остается? Любовная связь? Она в отчаянии прислонилась к наклонному торцу арки. Она не из тех, кто способен иметь двойную жизнь. Если они с Джеком продолжат тайные свидания – даже если допустить, что он согласится, хотя это весьма сомнительно, – она не выдержит напряжения, вызванного постоянной необходимостью скрывать свои чувства от всех. Это или убьет их любовь, или вынудит ее совершить ошибку и выдать себя.

Это будет катастрофа. Она станет падшей женщиной, и тогда придется уезжать из этих мест куда-нибудь, где ее никто не знает. Она опорочит память отца. Выход только один: нужно бросить его.

Не в состоянии больше ни о чем думать, она прошла через террасу, затем по сырой дорожке к садовому домику. Надев фартук, вооружившись садовыми ножницами и прихватив корзинку, Софи направилась в дальний конец сада. Китайские астры будут хорошо смотреться на столе. Настурции можно поставить на буфет, левкои – в высокую вазу в холле. Сильный аромат срезанных левкоев щекотал ноздри, пальцы стали липкие от их сока.

Может, составить букеты для дам – потом они унесут их с собой и поставят у себя дома. Бродя среди клумб с многолетниками, она срезала цветы: розы Уильямса, амаранты, дельфиниумы и гвоздики, желтофиоль, левкои и кентерберийские колокольчики. Цветы клонили отяжелевшие от дождя головки; сырой воздух пропитался их ароматом. Не срезать ли еще и делий для вазы на лестнице? Корзинка была полна; она должна… должна…

Софи очнулась и с ужасом поняла, что стоит на коленях на размокшей земле, загребая пальцами грязь. Слезы бежали по ее щекам, и она никак не могла их остановить. Она здорово испугалась; настолько потерять контроль над собой – такого с ней еще не случалось. Слезы душили ее, застилали глаза. Звук собственных рыданий потряс ее до глубины души, но в конце концов она справилась с собой. Она еще беззвучно вздрагивала, но решение уже пришло, окончательное и бесповоротное.

Она не может бросить его. Последствия не имеют значения. Ничто не имеет значения. Она потеряна для него, но вынесет все, чего бы ей это ни стоило, ради того, чтобы вновь обрести его. Она любит его и никогда от него не откажется.

Буря чувств, разразившаяся в ее душе, миновала, принеся покой. Она вытерла руки о фартук, поднялась с земли. Столько времени прошло; теперь нужно спешить – до прихода гостей осталось меньше часа. Очень хорошо, чем раньше они придут, тем скорее распрощаются, и тогда она увидит Джека. Торопливо шагая по дорожке к дому, она придумывала способы, как заставить миссис Болтон оставить ее одну и на сегодняшнюю ночь.

* * *

Коннор в этот день не вышел на работу; эта часть его жизни была закончена. Он не знал, куда себя девать. И хотя усталость давала о себе знать, он не мог уснуть. Джек чувствовал себя неважно и остался в постели, так что поговорить было не с кем. Промежуток времени с утра до шести вечера простирался перед ним томительной дорогой, выжженной и безликой, тянущейся по пустыне на тысячи миль. Ничто не давалось ему труднее, чем бесцельная трата времени, но когда он пытался использовать эти пустые часы, строя планы на будущее, в голове начинался полный сумбур. Ясными и отчетливыми были только воспоминания о Софи, о прошедшей ночи.

Слишком поздно теперь задаваться вопросом, правильно или нет он поступил, пойдя на близость с Софи. Что имело значение, так это последствия. То, что Софи стала его возлюбленной, скажется на его жизни, притом самым непредсказуемым образом. Его решение выложить о себе всю правду, которое казалось таким привлекательным в предрассветный час, выглядело не таким блестящим в беспощадном свете дня. Однако ничего не поделаешь, другого пути у него нет. Прежде чем что-то еще произойдет между ними, он должен выполнить эту чрезвычайно неприятную задачу. Он не мог представить себе возможность неудачи. Софи обладает нежной и доброй душой; следует положиться на это ее достоинство, как и на ее снисходительность и ум, и в конце концов она простит его. Ему не терпелось покончить с этим. И насколько он страшился разговора с ней, настолько жаждал признаться во всем, чтобы их отношения могли начаться с чистой страницы – уже без тайн друг от друга.