Плохая - Иман Кальби

Мое серебряное платье в пол теперь видится змеиной чешуей, которая сдавливает, душит… Делаю шаг вперед на острых каблуках, хватаюсь руками за перила- вскарабкиваюсь на них. Голова кружится. Смотрю вниз. Третий этаж- внизу входная группа с помпезной лестницей из мрамора каррары. Хоть и не очень высоко, скорее всего, наверняка… Но вот это самое «скорее всего» малодушно пугает… А если я не умру? Если останусь безвольным овощем на руках у бедной матери?

Горько, как же горько. Как же больно на душе… А я- то думала, что души- то у меня давно нет…

— Не стоит этого делать, — слышу сзади мужской голос. Вздрагиваю. Оборачиваюсь.

— Уходите… — говорю тихо, шмыгая носом, — это не Ваше дело…

— Повторяю, не стоит этого делать. Так Вы только проиграете… — его голос решительный и серьезный.

— А я уже проиграла… — отвечаю и раздражаюсь, что вообще отвечаю. Эти вечно снующие по пятам охранники, работники, прислуга… Как же надоело, что приходится все время чувствовать на себе чей- то взгляд… Даже помереть спокойно не дадут…

— Уходите, — снова уверенно говорю я, переключаясь с очередного охранника Али на прекрасный вид внизу. Шаг, всего лишь шаг…

Поднимаю ногу, чувствую, как баланс меня подводит- сердце замирает, дыхание спирает. Несколько мгновений в прострации- и я чувствую на талии сильные руки.

Он хватает меня резко и порывисто, думая лишь о том, чтобы успеть спасти.

Я на полу, голова кружится. Все плывет перед глазами. Моргаю. Что это было?

Вижу перед собой большую протянутую мне руку- поднимаю глаза на мужчину перед собой и замираю. В его взгляде холод ртути, черный пугающий мрак и… сочувствие… Откуда там могло взяться сочувствие?

Беру автоматически его руку и встаю с его помощью.

Только сейчас осознаю, что он не дал мне улететь вниз. Досадно. Тяжело снова настроиться на суицидный лад, если тебя с него сбили…

— Зачем Вы это сделали? — говорю тихо, а сама почему- то начинаю рыдать. Дико. Истошно. Давясь.

Наступаю на него, бью его по груди, а он обхватывает меня и прижимает к себе.

— Поплачь, — говорит тихо, и я рыдаю, повторяя, как заведенная, в спазмах истерики «зачем, зачем, зачем»…

— Потому что они не заслуживают того, чтобы ты из- за них лишалась жизни, Алена…

— Откуда тебе знать? Я плохая, я гадкая, понимаешь? — сама не замечаю, как мы переходим на «ты», да это и неважно, — Я только что чуть не уничтожила бедную хорошую девушку, чуть не подсунула ее под подлого, развратного Али- только потому, что она когда- то перешла мне дорогу и увела, не специально, не зная о моем существовании, мужчину, который толком- то мне и нужен не был…

Да, я поступила очень плохо… наверное, с того самого дня я и стала себя считать по- настоящему «плохой». Эта девушка, танцовщица Оксана, на которую меня променял Микаэл Увейдат, не заслуживала того, что я решила с ней сотворить в тот вечер… Обманом заманить в дом Али в Ливане, чтобы он подло и шулерски выиграл ее в партию в покер, словно бы она вещь… Кто я после этого? Просто мразь. Ничто…

— Оценивай итог. Девушка не пострадала. Все закончилось хорошо… Ее спасли…

— Разве это моя заслуга?

— Не имеет значения. Важен только итог…

Итог…

Моя губа болела. Провела по ней тыльной стороной ладони- все еще сукровица. Сильно же урод Али зарядил мне по лицу, раздосадованный тем, что его подлый план провалился… Его план. Мой план…

— Отчаяние пройдет, Алёна. Всегда проходит. И ты поймешь, что все это- пустое… Главное только одно- жизнь. Твоя жизнь. Пока можешь- живи… Потому что нет ничего важнее жизни.

Я больше не спорила с ним и не говорила. С этим охранником со странным взглядом холодной ртути. Сколько их было в окружении Али- и не сосчитать. Я не обращала на них внимание. Это негласное правило всех богатых и властьимущих- вокруг тебя всегда море обслуживающего персонала. Со временем они становятся для тебя просто мебелью, частью интерьера…

Я не знала Его имени. Я не запомнила Его лица. Но я всегда буду помнить эту руку. И блеск холодной ртути в глазах, смотрящих на меня, сидящую на полу, разбитую и уничтоженную, с пробивающимся сквозь мрак сочувствием.

С того дня я больше его не видела. Да и, признаться честно, не искала встречи. Это было бессмысленно. С того дня я больше не плакала. Ни раз. До того самого рокового дня на ливанском серпантине, когда судьба снова меня с Ним свела…

Настоящее время

Не знаю, сколько я так пролежала. Впрочем, это и не имело ровно никакого значения. Я слышала, как внизу, во дворе, заревел мотор автомобиля. Это был он, я точно знала, уносился прочь от правды, прось от меня, прочь от себя, прочь от прошлого и настоящего…

Пустота снова охватила всю меня. Встала с кровати, накидывая на тело схваченное с постели покрывало. Подошла к зеркалу- кто ты — передо мной? Всего лишь оболочка? Где ты, Алёна? Есть ли ты вообще?

Попыталась вздохнуть полной грудью, но что- то словно бы мешало внутри, сдавливало легкие. Вспомнила его слова, что даже дышать не смогу теперь без него. Усмехнулась горестно.

В коридоре послышались скрипучие шаги по паркету. Странно, он точно не возвращался. Должно быть, это Шери. Хотя… Ей запрещено подниматься на этаж господина без разрешения. Может это привидение? В таком доме немудрено встретить гостей из потустороннего мира, и не одного.

В чем был смысл гадать? Запахнула накидку- покрывало на груди сильнее и направилась к выходу…

Глава 31

В чем главный секрет первоклассной эскортницы? Вопрос этот, пожалуй, будоражит умы сотен тысяч девушек, мечтающих найти легкие деньги и быструю славу, или упаси Бог, настоящую и не очень любовь. Похлеще, чем алхимиков в свое время интересовал секрет философского камня… А ведь это и правда своего рода философский камень- что же еще способно так просто и без особых усилий превращать ничто в золото. Вчера быть девочкой, которой негде ночевать со ста рублями в кармане, а сегодня- нежиться в собственной мраморной ванной в элитном пентхаузе. Да, без особых усилий. Потому что если слишком сильно стараться, почти всегда надрываешься. А для эскортницы надорваться- это значит выбыть с дистанции. Уйти в безвестность. Сгинуть. Стать не золотом, а снова ничем…

Все эти словечки для пущей важности своих наставлений любила ввинчивать Людмила, когда учила нас уму-разуму… Когда-то она казалась мне, простой девочке из шахтерского