Чертополох и роза - Виктория Холт

Это была прелестная и трогательная картина. Па несколько секунд наступила полная тишина, а потом жители Эдинбурга разразились приветственными криками.

Маргарита, с горящими глазами и разрумянившаяся, выглядела не только истинной королевой, но еще и матерью, а потому на ее стороне оказалась каждая женщина в толпе и почти каждый мужчина. Именно на это королева и надеялась.

Четыре пэра приближались, и она попросила их остановиться.

– Я приказываю объяснить, что привело вас сюда, прежде чем вы хоть на шаг приблизитесь к своему суверену, – громко возгласила Маргарита.

– Ваше величество, – ответил один из четверки, – мы пришли от имени парламента забрать короля и его брата-младенца.

В толпе наступила гробовая тишина – люди наблюдали за этим столкновением двух воль, гадая, кто выиграет первый раунд великой схватки – королева или новый регент и его парламент.

– Опустите решетку, – распорядилась Маргарита.

Огромные железные прутья отделили королевскую семью от представителей парламента.

– Король, мой муж, поручил этот замок моим заботам, – звонко крикнула молодая женщина, – и я не сдам его. Но я должна считаться с парламентом этой страны, и прошу дать мне шесть дней, дабы обдумать то, о чем меня просят.

Потом королева повернулась и вместе со свитой исчезла в замке.

Ангус встревожился. Сцена выглядела очень эффектно для зрителей, но он считал ее пустой победой. Когда его дедушка и дяди уговаривали юного графа жениться на королеве, он и представить не мог столь пугающих событий. Арчибальд полагал, что все сведется к удовольствиям придворной жизни, а он станет правой рукой королевы.

Ангус размышлял, какие силы собираются против них, и ему казалось, что единственные сторонники королевы – Дугласы да ненадежный лорд Хьюм. Дедушку, видно, совсем сломили недавние беды, и это вполне естественно, ведь старик едва не утратил все, чем владел.

Мысль о потере всех владений тревожила и Ангуса, а потому под влиянием минутного порыва он написал Олбани, что принял участие в эффектной сцене у решетки против собственного желания, хотя считает необходимым подчиниться воле парламента, в чем пытался убедить и жену.

Потный от страха Ангус вызвал гонца и приказал незамедлительно доставить письмо регенту Олбани.

Маргарита не ведала покоя. Мысли ее то и дело возвращались к событиям семейной истории, каковые до дрожи напоминали несчастной матери нынешнюю ситуацию.

После смерти Эдуарда IV его вдове, Елизавете Вудсвилл, повелели выдать маленького короля и его брата. Королева-мать сделала это крайне неохотно, и детей поселили в лондонском Тауэре. Эта башня всегда хранила множество тайн, и там оба малыша исчезли, причем никто никогда не узнал, какая их постигла судьба.

Как же могла Маргарита отдать своих маленьких Якова и Александра? Они были так Малы и нежны… Если дети умрут, Олбани Сможет претендовать на трон. Королева видела этого человека: выглядел он благородно, держался галантно. И все-таки, разве Маргарита могла кому-либо доверять?

Шесть дней, пока она притворялась, будто рассматривает предложение парламента, королева забыла обо всем, кроме желания сохранить детей при себе.

На пятый день Маргарита написала в парламент, уверяя, что если советники позволяет оставить, маленького короля и его брата с матерью, то готова содержать их на свою вдовью часть и даже не против разделить с некоторыми вельможами опекунство. Королева, естественно, понимала, что парламент на это не согласится, и в тот же день объявила Ангусу, что более не смеет оставаться в Эдинбургском замке.

– Эти люди все равно придут и заберут детей, – сказала она. – Я знаю, они не примут моих условий.

– Тогда, – настаивал Ангус, – у тебя только один выход: отдать детей.

– Отдать детей? Я помню, что случилось с другими принцами в лондонском Тауэре!

– Я думаю, Олбани – человек чести.

– Я не доверяю ни одному мужчине, – огрызнулась Маргарита и с упованием посмотрела на молодого супруга, словно умоляя позволить ей сохранить веру хотя бы в него.

– Ты не посмеешь идти против воли парламента.

– Посмею! – отрезала Маргарита. – Вечером мы переезжаем в Стирлинг.

Ангус был по-настоящему испуган:

– Что хорошего из этого может выйти?

– Не знаю, но я хотя бы получу небольшую передышку, чтобы подумать. Я уже велела слугам все приготовить. Мы должны выехать вскоре после того, как стемнеет.

– Мы? – взвизгнул Ангус. – Я не поеду!

– Не поедешь? – повторила королева, и боль от разочарования пересилила даже гнев.

– Нет, – сказал Ангус, – это ни к чему хорошему не приведет и только взбесит парламент. Я вернусь в свои поместья, пока все это не уляжется. Предпочитаю слушать пение жаворонков в поле, а не писк тюремных мышей.

– Насколько я понимаю, – сказала Маргарита, – мне придется ехать без тебя.

– Это просто разумнее. – Ангус с облегчением вздохнул. – У тебя нет ни единого шанса против Олбани, помяни мое слово. Его поддерживает парламент. А герцог будет менее суров с женщиной – как-никак он француз! – чем со мной. Поступай как угодно, по нечего ждать добра, если Олбани решит, что я принимал в этом участие.

– Тогда прощай… пока мы не увидимся вновь, – отвечала Маргарита.

Тем вечером королева и ее слуги вместе с детьми тайно покинули Эдинбургский замок. Пускаясь ночью в путь, она чувствовала себя слабой, испуганной женщиной. «Что будет с моими малышами?» – спрашивала себя Маргарита, стараясь забыть, что в эта отчаянные минуты мужчина, каковой был бы обязан ехать рядом, покинул свою возлюбленную и королеву, ибо, оставшись, мог бы услыхать писк тюремных мышей.

Разумеется, Ангус был прав. Как могла Маргарита выстоять против великого военачальника Олбани? Бегство в Стирлинг было последней попыткой отчаявшейся женщины и могло всего-навсего отсрочить неизбежный финал на несколько дней, в лучшем случае – недель.

Получив письмо Ангуса, Олбани преисполнился омерзения.

«Бедная женщина, – думал он, – и к тому же смелая. Как она могла выбрать себе подобного супруга, такого до ребячливости незрелого, готового покинуть жену при первых признаках опасности?»

Однако, невзирая на сочувствие, Олбани должен был выполнять свой долг: пока король при Маргарите, она всегда останется мощным врагом, но без пего любые усилия превратятся в пустые хлопоты. Более того, герцог обязан сдержать слово, данное королю Франции, коего считал своим сувереном.

Олбани подготовился выступить на Стирлинг и тайно написал Ангусу, что если тот хочет послужить парламенту, пусть сопровождает армию, готовую вот-вот отправиться в Стирлинг, дабы обеспечить безопасность маленького короля и его брата.