Под личиной - Виталий Гладкий

– Так ведь и повод у нас не рядовой…

– Ты что, никогда стриптиз не видела?

– Нет, – честно призналась Марья.

– А хочется?

– Как вам сказать…

– Только честно.

– Не отказалась бы.

– Не ожидал, что у тебя такая извращенная натура.

– Хочу в "Третий Рим", – оставив без внимания мой выпад, твердо сказала Марья.

Мы переглянулись – и весело расхохотались…

"Третий Рим" принадлежал мэру города. Естественно, в документах об этом не упоминалось ни слова. Но истинное имя владельца "Третьего Рима" для жителей города было секретом Полишинеля. Его знали все.

При советской власти это здание занимал книготорг. Во времена перестройки и дальнейшей демократизации страны государственная книжная торговля захирела, книготорг приказал долго жить, а здание несколько лет стояло пустым. Его даже не сдавали в аренду. Что вызывало у бизнесменов, мягко говоря, большое удивление.

Впрочем, деловые люди удивлялись недолго. Ровно до того времени, когда в городе появился новый мэр, проходимец из проходимцев.

Спустя два или три месяца после воцарения этого сукиного сына на престижном месте, в здании книготорга появились строители. За полгода они переоборудовали его в дорогой ресторан.

Теперь здание снаружи напоминало греческий храм (строители прилепили к нему колоннаду), а внутри оно было очень похоже на бардак времен главного римского развратника императора Нерона. Мрамор, бронза, позолота, чешский хрусталь, дорогие драпировочные ткани, экзотические растения – и почти голые телки, поднимающие ноги выше головы.

В общем, все в мире возвращается на круги своя и повторяется. Но если когда-то это была история, то теперь – низкопробный фарс.

Нас усадили возле фонтана. Так пожелала Марья.

Мы сначала заехали к ней домой, и она переоделась. Эта пытка переодеванием и прихорашиванием длилась часа два. Я весь извелся, дожидаясь Марью. Мне хотелось побыстрее сесть за стол и хлопнуть пару рюмашек. Но женщина есть женщина; ее хлебом не корми, а дай повыпендриваться и покрасоваться в новом прикиде.

Я пошел в ресторан в той же одежде, что был на работе, а потому по сравнению с блистающей в модном наряде Марьей был похож на бедного родственника. Что меня совершенно не смущало.

Мужчина должен быть чуть краше обезьяны и носить такую одежду, которую можно быстро снять, а еще быстрее – надеть. Разве знаешь, когда и в какую ситуацию попадешь…

– Что будем заказывать? – спросил я Марью небрежно, но не без душевного трепета, когда нам подали меню в шикарном позолоченном переплете.

Еще бы не мандражировать: в меню были указаны такие цены, что впору рехнуться. Судя по цифири, напечатанной красивым шрифтом, бычка, от которого отрезали кусок мяса для бифштекса, кормили не травой, а шоколадом, и поили баварским пивом. Что касается спиртных напитков, то их явно доставили как минимум из другой галактики.

И тем не менее, несмотря на дороговизну, ресторан не пустовал. Интересно, как люди ухитряются наклепать столько денег, что не знают, куда их девать? Это всегда было для меня загадкой.

Марья, вопреки моим опасениям, выбрала из меню то, что дешевле. В том числе и шампанское, но не французское, а наше, Абрау-Дюрсо; все дешевле. Наверное, она просто пожалела мои бедные нервы. В ожидании заказа мы с интересом наблюдали за действом, которое разворачивалось на сцене.

Для меня там не было ничего необычного. Я смотрел стриптизы во многих странах мира, так что удивить меня было трудно.

И все же "Третий Рим" преподнес изюминку. Сначала выступали девушки – и поодиночке, и группой.

А затем пришел черед голых мужиков (фиговый листок, прикрывающий кое-что, не в счет). Похоже, наш любимый мэр хотел всем угодить – и лесбиянкам, и "голубым". Чего не сделаешь ради сверхприбыли…

Ну, а после, так сказать, одиночных выступлений, пошла сплошная групповуха.

На подмостках сплелись в немыслимых позах (куда там индийской "Камасутре"!) три стриптизерши и сколько же представителей сильного (если судить по некоторым признакам) пола. Все это шло под музыку и под различные световые эффекты. Пьяный зал ревел от восхищения, а Марья, красная, словно вареный рак, не знала, куда спрятать глаза.

– Не желаешь присоединиться? – кивком головы указал я на подмостки и едко ухмыльнулся.

– Максим Семенович!..

– То-то… И перестань возмущаться; пойти сюда – твоя идея. Будешь теперь знать, как раскалывать мужчину на дармовое угощение. Да еще в таком дорогом заведении.

– Вы все смеетесь…

– Но и ты вроде не рыдаешь. Принимай мир, каким он есть, и будешь жить в согласии со своими нравственными установками.

– Но это же низко, грязно!..

У Марьи не хватило слов.

– Согласен. Эти тупоголовые на сцене считают, что они творят искусство. И, наверное, даже не подозревают, что их считают всего лишь живым мясом, приправленным острыми специями.

– Что делают с людьми деньги…

– Здесь ты не права. Готов поспорить.

– Почему я не права?

– Я думаю, что ни меня, ни тебя и за большие деньги не заставишь выставлять напоказ перед толпой свои голые телеса и вытворять разные штучки. Ну, разве что под дулом пистолета. Для этого нужно иметь отмороженную совесть и особый склад характера. Своего рода сдвиг по фазе.

– Эксгибиционизм?

– Что-то вроде этого. Но гораздо хуже. Потому что эксгибиционизм сродни насморку, а сексуальноэротические упражнения у всех на виду – это уже раковая опухоль, поражающая здоровый человеческий организм. Приобщение к так называемым демократическим ценностям убило у нас совесть и порядочность.

Разве можно себе представить наших матерей, людей довоенной поры, в этом гнезде разврата и пьянства?

– Нет, нельзя. Они были другими… правильными.

– Именно – правильными. Они четыре года ждали своих мужей с войны, голодали, нищенствовали, но на панель не шли. И не трахались с каждым встречным и поперечным. Извини за грубость…

Меня понесло. Я даже сам удивился. Никогда не был моралистом, а тут целую речь выдал. Неужто старею?

А может, леща Марье кидаю? Чтобы показать ей, какой я хороший. С чего бы? Уж не втрескался ли ты, братец Волкодав, на старости лет? Этого мне только и не хватало.

Слава Богу, маразм на подмостках шел с перерывами, которые заполнял ансамбль. Парни пели очень даже неплохо, а под одну песню я едва не прослезился.

В ней говорилось об Афгане, о "вертушках", которых не дождаться попавшим в засаду разведчикам, о ротном, не прятавшемся за спины солдат, и о девушке, что стала невестой другого, потому что милый возвратился с войны калекой.