Первая заповедь Империи. Книга вторая. Темная зона - Александр Шапочкин

– Да что же это такое! – закричал визгливый женский голос. – Эй! Кто-нибудь, помогите! Здесь…

Напружинив ноги, я прыгнул в зияющую над головой пробоину, подталкивая себя уже знакомым мне способом. Уже в полете схватился рукой за бедро, где должна была висеть гарда эргро-клинка, и понял, что попал на этот раз по-крупному.

Я оказался безоружен. Меча на месте не было. На магнитном захвате болтались только смятый в блин генератор полей да изуродованный переходной блок с расплющенным приемником. И все. Остальной рукояти просто не было. Видимо, разбилась, не выдержав жуткого удара.

А ведь можно сказать, что мне повезло. Пробей я защитный кожух энергоблока, из меня получился бы нехилый такой бенгальский огонек. Если бы вообще не распылило на атомы вместе с половиной госпиталя.

Что бы там ни побудило меня рвануть геройствовать в одиночку: собственное ли гусарство, несдержанность и желание покрасоваться перед комиссарами, навязчивое ли стремление непонятного мальчика Егора защитить уже мертвую мать, перенесенное на Нинку, или вообще проказы засевшего в моей голове Князя-Защитника, – поступок этот был достоин суицидника.

Мазнув ярко-алым огоньком мимо меня, чуть не задев наплечник, пролетел маленький серебряный шарик, от одного вида которого внутри меня все похолодело. Ручная граната S-24 Bay-Lo китайского производства. А затем внизу, прямо в наполненной пациентами и медперсоналом, сбежавшимися посмотреть на случившееся, громыхнул взрыв.

В ноги толкнула ударная волна, в очередной раз сбивая прыжок, и сделать что-либо я не успел. Вылетев из дыры, пробитой мною в крыше, я тут же получил сильнейший удар болтом в грудь и, словно запущенный вдоль водной глади плоский камушек, лягушкой заскакал по растрескавшейся крыше здания. Кое-как затормозил и даже умудрился встать на ноги, прикрывая локтем дырку в забрале, но снова был сбит выстрелом, который пришелся мне под колено.

Те трое, что не были снайперами, тоже не стояли без дела. Малые скорострельные рейлганы неизвестной мне модели зашипели, выплевывая длинные очереди из десятков болванок, которые застрекотали по доспеху, высекая из защитной поверхности целый ливень огненных брызг. Пригибали меня к земле, заставляя меня думать в первую очередь о том, как бы защитить поврежденное забрало.

Псионический щит – штука более сложная и тонкая, нежели простой прыжок или выдуманный мною способ перемещения. Ну никак он не желал больше сотворяться у меня самостоятельно! Увернуться от ливня снарядов я, естественно, не мог, а «Золотой код» уже, похоже, находился на пределе. Латы начали сдавать, откровенно хрустели, и пусть сейчас враги не били в одну-единственную точку, корректируя полет снарядов при помощи телекинеза, количество попаданий сделало мою гибель вопросом ближайших секунд. Не подведет внешка, так случайная болванка залетит в уже пробитую брешь – и тогда пиши пропало.

«Не… бойся! – вновь появился голос, доносящийся из незримого тоннеля. – Бей… как… я… учил. Или… погибнешь…»

Я даже не стал вдумываться в услышанную мысль. Да и вообще, глупо все это! Мало того, что обычно чужие голоса в голове – повод немедленно обратиться в больничку, а я вынужден терпеть, потому как что искины, что Ксюша наперебой говорят, что это нормально и вообще: «Терпи, казак, – атаманом станешь!» Так они еще и советы тупые дают. Для того, чтобы ударить кого-либо кулаком, нужно как минимум подойти. А больше бить мне нечем.

Вот именно попав в такую ситуацию особо борзые бойцы вроде меня обычно понимают всю ценность наличия над ними отцов-командиров, способных удержать их от необдуманных поступков и глупого гусарства. Хотя в моем случае это, может быть, и не спасло бы меня от временного помешательства.

А хуже всего было то, что загнавшая меня на эту крышу чертова псионика, вообще больше не откликалась. Я словно бы вновь стал Денисом Максимовым или Князем Александровым в тот момент, когда он только первый раз влезал в виртосферу. Возможно, я слишком нервничал или делал что-то неправильно…

Один из армейцев вдруг прекратил давить на гашетку, сдернул с магнитной перетяжки еще одну «Бай-Ло», проломил пальцем защитную скорлупу и, с силой вжав кнопку, метнул шарик с мигающим индикатором по высокой дуге прямо ко мне.

Мне писец! Это я понял совершенно отчетливо. С пробитым забралом я не выдержу близкого взрыва, и даже если выживу, все, что останется этим гадам, – подойти и не торопясь добить полудохлого, оглушенного Князя.

Рельсотроны усилили огонь, не давая мне подняться или что-нибудь сделать, чтобы избежать незавидной участи. Страх перед скорой смертью подстегнул воображение. Я так и не понял, что именно сделал. Как так получилось, что граната, спружинив, словно детский кометный воланчик, отбитый мембраной ракетки, понеслась в сторону ринувшихся врассыпную армейцев. Громыхнул взрыв.

Долбануло так, что крыша, и так поврежденная моим падением, не рассчитанная к тому же на такие вот потрясения, просела, трещины расширились, и в воздух взмыл столб пыли и крошки. Одного из снайперов-армейцев ударной волной выбросило с крыши. Шарик взорвался непосредственно рядом с ним, а стандартные легкие латы не оставляли человеку шансов выжить после детонации S-24 Bay-Lo. Изломанной куклой он подлетел метров на пять и, кувыркаясь, ухнул с высоты пары этажей. Второй, хоть и находился недалеко, успел перекатом уйти, но взрыв нагнал и его, протащив по битой поверхности, приложил об метровый полибетонный бортик, возле которого он теперь и валялся в бессознательном состоянии.

В подобной эффективности китайской погремушки не было ничего необычного. Гранаты подобного типа создавались узкоглазыми и желтолицыми оружейниками именно для поражения легкобронированной пехоты наиболее вероятных противников. Вот только меня как-то беспокоил тот факт, что лихо управляющиеся перенаправлением болтов эсперы не смогли, как я, отбросить от себя смертоносный презент. Может быть, просто не успели среагировать…

Мгновение спустя я уже был на ногах и, лязгая искореженными доспехами «Золотого кода», бежал сломя голову в сторону оставшихся противников. Они, что называется, «отделались легким испугом», и двое из них уже открыли беглый огонь, на ходу выцеливая меня из своих странных рельсотронов. А вот третий, подергав несколько раз гашетку, в раздражении отшвырнул от себя то ли заклинившее, то ли вообще сломавшееся оружие и вскочил на ноги. Сдернул с магнитного захвата короткий жезл, который в его руках тут же удлинился, телескопически раздвинулся в почти двухметровую жердину и обзавелся свободно вращающимся кольцом на одном из концов древка.

«Звездный факел», он же «Взрывное копье». Эта штуковина очень соответствовала обоим названиям. В кольце сразу после активации оружия нагнетался вихрь нестабильной плазмы, закручивая материю в некое подобие бурлящего шара, а при точном попадании по противнику активатор – наконечник копья протыкал эту маленькую «звезду», после чего происходил направленный выброс.

Оружие это было не человеческим. Оно пришло к нам от гуманоидов Алисуседори в годы Третьей Межвидовой Галактической войны, когда все гуманоиды нашего рукава галактики были союзниками в битвах против остальных рас, за исключением разве что находящихся в протекторате у людей собачек каэли. Последних эмиссары от птиц, чаще всего представлявших прочих разумных, конечно, пытались соблазнить на «праведный» бунт. Однако новые вожаки стаи ответили отказом, более того, ощипали пернатых дипломатов и выслали прочь на их челноке, обильно загаженном собачьими экскрементами.