Гроза над Польшей - Андрей Максимушкин

– Вот так мы и настраиваем против себя поляков, – процедил сквозь зубы Хорст, глядя вслед пылящему по дороге «ганомагу».

– Будут мстить? – поинтересовался Рудольф.

– Будут. Считай, за сегодняшний день у повстанцев прибавилось человек десять солдат. И это без учета сочувствующих.

Предсказание Хорста Тохольте сбылось в эту же ночь. После захода солнца повстанцы нанесли удар по многострадальной, послужившей детонатором конфликта деревне Скирфельд. Действовали поляки крайне жестко и дерзко. Налетели, обстреляли деревню, закидали бутылками с зажигательной смесью десяток домов и растворились в ночи. Суматошный огонь ополченцев был им не помехой.

Примчавшийся в деревню на утренней заре с двумя взводами на броне злой, как русский медведь, гауптман Шеренберг немедленно приступил к прочесыванию окрестностей. Людей у него было много, гребень поставили частый. Местные крестьяне горели жаждой мести и рвались в бой. Пораскинув мозгами, ротный разослал по окрестностям летучие отряды на бронетранспортерах, разом перекрыл все перекрестки и мосты.

Ополченцев отправили прочесывать подозрительные леса. Два отделения солдат объехали ближайшие польские поселения. Бойцам строго-настрого запретили обижать местных, только разведка, и не более того. Разумеется, приказ был понят не так как надо. Без трупов не обошлось.

Ближе к полудню один из дозоров засек подозрительную автоколонну. Это были повстанцы. Завязался бой. Тяжелый пулемет «ганомага» прошил насквозь вражеские грузовики, заставил поляков залечь в кювете. Минут через десять на помощь к немцам подтянулся второй патруль. А затем примчался целый взвод.

Броня и пулеметы аргументированно показали превосходство строевой кадровой пехоты над повстанцами. Большая часть боевой группы полегла на месте. Если кто и ушел, так погоды он не сделает. Ядро банды уничтожено. Потерь у немцев не было, только двое легкораненых.

Ребята надеялись, что с разгромом банды их работа под Радомом завершена. Не тут-то было. Рыпнувшегося было намекнуть начальству на желательность возвращения в расположение батальона Хорста Шеренберга моментально осадили и поставили на место. Роте приказано удерживать район и наводить порядок до идеального состояния, чтоб о повстанцах и слуху не было. Майор фон Альтрок дважды повторил: «До последнего бандита!».

Новость привела солдат в уныние. Унтер-фельдфебель Тохольте попытался было поднять бойцам настроение с помощью строевой подготовки, зачетов по стрельбе и внеурочных работ по хозяйству. Получилось плохо. Люди роптали. Старший солдат Форст не вовремя вспомнил, что отделение давненько не было в бане.

Позаимствованная у русских гигиеническая процедура давно стала одним из любимых солдатских развлечений. А офицеры даже ввели моду париться с девочками. Говорят, рискованное развлечение – удовольствие непередаваемое, но опасно для сердца. Одним из достоинств жизни в генерал-губернаторстве считались бани. И не только у поляков, но и у немцев, особенно в крестьянской среде.

– Командир, когда нам разрешат помыться и попариться? – поддержал товарища Вальтер Горбрандт.

– Мыться хотите? Ежедневно? – нехорошо ухмыльнулся Тохольте. – Значит, утром приступаем, начинаем рыть колодец.

– Хорст, ты командир, но будь осторожнее, – вмешался ефрейтор Киршбаум. – Какой еще колодец? Баню ставить тоже мы будем? А если через два дня нас снимут с поста? Если отправят в батальонный лагерь? Для кого работаем?

– Для людей, – веско заявил Тохольте, демонстрируя крепкий кулак с натертыми костяшками. Унтер-фельдфебель был не самым худшим бойцом-рукопашником в батальоне.

– Или для поляков? – ехидно поинтересовался Миде.

– Нас так и будут держать на этом лесном прыще, но командиры будут каждый день обещать перевести нас в город. Еще неделя, и мы все одичаем хуже папуасов. Будем по лесу с топорами бегать, в пальмовых юбочках, – в голосе Форста явно проскальзывали истеричные нотки.

– Солдат, нюх потерял? – тихим, ласковым голосом поинтересовался Тохольте.

– Старший солдат Форст, заткни пасть, трусы видно, – Киршбаум отступил на шаг в сторону, демонстративно наматывая на руку ремень. Поправить отделенного командира это одно, а открыто ставить под сомнение его авторитет – совсем другая статья.

Подействовало, бунт задавили в зародыше. В тот же вечер унтер-фельдфебель связался по рации с командиром взвода и выпросил своим людям вечер отдыха для банно-прачечных процедур. К удивлению Тохольте, намек был понят как надо, уже через час на пост прикатил бронетранспортер с отделением фельдфебеля Древса. Предыдущему составу соответственно было предписано возвращаться в Кюхендорф на отдых.

Отдых, отдых и еще раз отдых! Ефрейтору Киршбауму за последние дни изрядно надоела жизнь в палатке на опушке леса, с удобствами в виде воняющей хлоркой и дерьмом ямы. Вода из канистры, невозможность нормально помыться ему тоже надоели. На обратном пути ребята всю дорогу орали «Варяг», «Идет солдат по городу» и «Марш панцергренадеров».

К всеобщему удовольствию, пошел дождь. Вовремя вырвались. Выгружаясь из бронетранспортера, люди уже предвкушали натопленную баньку, распаренные березовые веники с дубовыми и пихтовыми веточками, свежесваренное пиво после парной. Предчувствия не обманули. Гауптман Шеренберг и лейтенант Тислер вполуха выслушали рапорт унтер-фельдфебеля и в один голос разрешили отделению отдыхать до утреннего построения.

Дальше все шло по накатанной. Гауптфельдфебель Вебер не зря дослужился до высшего унтер-офицерского звания, хозяйственные дела вел лучше любого дипломированного штатского интенданта. Жили солдаты в пустовавшей по случаю каникул деревенской школе. С кроватями и постельным бельем помогли местные жители. Эмилю Веберу хватило одного дня, чтоб превратить здание в нормальную, приличную казарму. Даже столовую оборудовали и кухню для поваров.

Этой ночью Рудольф Киршбаум впервые за много дней выспался на настоящей кровати, на чистых простынях, и разбудил его не холодок по пояснице, а дневальный. Солдатская служба не так тяжела, как расписывают зеленым юнцам убеленные шрамами ветераны. Жизнь на казенном довольствии имеет свои достоинства. Никогда не останешься голодным, к примеру. Денежное довольствие приличное, и профессия пользуется уважением.

После завтрака гауптман Шеренберг построил на плацу перед школой оба остававшихся в деревне взвода и объявил, что с этого дня они превращаются в поисково-спасательную группу. Ротный напомнил о поисках русского адмирала. Люди до сих пор не найдены, находятся в плену у бандитов. Сегодня ночью пришел приказ от оберста Бадински, предписывающий батальону и пятой роте в первую очередь приложить усилия к спасению русских.

Не все так плохо, как кажется. Русская разведка работает, гестапо работает, полицейские осведомители работают, все ищут потерявшегося адмирала. Группе остается только проводить рейды, там, где скажут, и, отстреливая повстанцев, постараться не зацепить пленных.

Шеренберг специально напомнил людям о воинском долге, о присяге, о взятом на себя праве быть судьей и спасителем. Все на благо нации, все на благо Германии. Спасение потерпевших катастрофу на территории рейха людей тоже является долгом солдат вермахта. Ибо кто, если не они? Кто защитит гражданина или союзника, если не немецкий солдат?