Бог подстав и я - Зинаида Гаврик

– Узнаешь завтра. Уверен, тебе понравится. Как только закончишь с Германом, вернёшься домой, перенесёшься сюда, и мы это отпразднуем.

В этот раз я проснулась по будильнику. Потому что мне нужно было оказаться в определённое время в определённом месте. Секундой раньше или позже – и всё, провал. Поэтому я поставила несколько будильников на всякий случай. Но проснулась сразу, как только прозвонил первый.

Наша с Германом встреча была назначена на вторую половину дня. Мы договорились предварительно созвониться. Однако я не собиралась дожидаться звонка. Я точно знала, что наша встреча состоится гораздо раньше. И Герман не будет этого ожидать.

На улице было холодно, но солнечно. Я быстро шагала по проспекту, вообще не чувствуя температуры. Внешне мне удавалось сохранять спокойный и даже отрешённый вид, но внутри… Казалось, мандраж охватил каждую клеточку тела. Нет, я не волновалась. Я чувствовала себя пропущенной через мясорубку эмоций. Накануне меня, конечно, штырило не по-детски, но сейчас осталась лишь неприятная зудящая дрожь, больше похожая на помехи в телевизоре.

Герман стоял неподалеку от своего театра в окружении друзей. Меня он пока не видел. Я на секунду остановилась, глубоко вдохнула морозный воздух, а потом почесала вперёд, сделав вид, что ничего вокруг не замечаю.

Окрика не было долго. Я уже начала переживать, что меня не заметили, но тут раздался чуть удивлённый возглас Германа:

– Лика!

Я обернулась. И наткнулась на взгляды. Даже нет, не так. На Взгляды.

Недоумённые, ревнивые, ненавидящие.

Они препарировали меня, как студенты-медики лягушку.

Они раскладывали меня на молекулы и собирали снова. Они пытались понять, что же во мне такого особенного.

И не понимали.

Они искали во мне то, из-за чего Герман, их Герман, признал меня равной себе.

И не находили.

Особенно отличался один из парней. Достаточно было взглянуть в его глаза, чтобы понять – фанатик. В этих глазах не было ни капли разума. Скорее всего, к Герману он попал уже безумцем. И спутанное извращённое сознание, больше похожее на клок грязной ваты, легко позволило себя перестроить. В лице Германа оно нашло якорь, которым хоть как-то зацепилось за реальность. Якорь и единственный смысл никчёмной жизни.

Об этом говорили шрамы на лице и руках. Я видела только часть их, но была уверена, что они густо покрывают тело. И готова поклясться: он гордился ими.

Об этом говорила поза. Он выглядел, как пёс перед броском, готовый защищать хозяина до последнего.

Может быть, он был первым? Первой жертвой Германа?

Иначе почему он выглядит так, словно имеет больше прав, чем остальные?

И кстати, забегая вперёд, скажу – именно у него первого сорвало тормоза.

Вообще, Аз объяснял мне, что творится в голове у этих бедняг. Герман – гений и психопат – действительно собирал вокруг себя секту.

Он подбирал в своё окружение людей с неустойчивым или откровенно расшатанным сознанием. И постепенно перестраивал его, находя в этом процессе особое удовольствие. Гений и психопат. Самое опасное сочетание. Он буквально чуял тех, кто слаб духом. Мог распознать их с первого взгляда.

Он играл чужими разумами и в эти моменты чувствовал себя богом.

Невероятно? А вот и нет.

Я вспомнила давнюю новость, страшную и нелепую. Реальную новость, слыша которую люди обычно смеялись и недоумевали. Была раскрыта секта бога Кузи. Само звучание вызывает нервный смех. Проблема в том, что это не шутка. Один человек собрал вокруг себя последователей. Людей, у которых не было своего якоря. И он дал им этот якорь.

Мало ли таких сект? Полно. Историй в интернете просто море. Читаешь и диву даёшься, что всё это может происходить в наше прогрессивное время.

Так я думала, когда слушала Аза. А ещё думала о том, что когда-то, возможно, мы услышим про секту бога Германа. Разросшуюся, а не такую, как сейчас.

– Что ты тут делаешь, Лика? – спросил Герман и улыбнулся. С нежностью. В этот момент его ангельское лицо стало по-настоящему просветлённым.

Он подарил мне взгляд, которого никогда не доставалось его немногочисленным пока последователям, стоящим рядом. И никогда не достанется.

Они это понимали.

Их бог смотрел на меня так, как они смотрят на него.

И результатом стала слепая ярость.

Герман, поглощённый созерцанием моего лица, заметил это слишком поздно.

А именно тогда, когда его покрытый шрамами безумный пёс бросился вперёд.

– Паша! – предупреждающе рявкнул Герман. Но у того уже сорвало тормоза.

Он подскочил ко мне.

Если бы я рванулась прочь или хотя бы отступила назад, он бы кинулся.

А так… Я была готова. Я даже не отпрянула. Стояла и смотрела.

Однажды, когда я гостила у бабушки в деревне, на меня с лаем бросились собаки. Их было три. Бежать было некуда. В голове тогда вспыхнуло воспоминание. Кто-то говорил мне, что собаки обычно не нападают, пока смотришь. Человеческий взгляд имеет силу, которой они не могут противостоять. Правда или нет? Не знаю. Самое главное, что это сработало.

Я остановилась и начала смотреть. Они пытались обойти меня, но я пятилась, не выпуская их из поля зрения. И они не напали. Они стояли напротив и чего-то ждали. Наш молчаливый поединок длился добрых пять минут. А потом, к счастью, появились их хозяева и отогнали их.

Так и в этот раз. Я смотрела в упор. И пёс в человеческом обличье затормозил прямо передо мной. Лицом к лицу. Я испугалась бы его раньше. До того, как увидела красноглазого Аза. До того, как побывала в гостях у Германа, где ходила по самому краю. Но сейчас я даже не дрогнула. Только отстранённо подумала, что притуплённые эмоции иногда бывают очень кстати.

Я обратила внимание, что рванувший было к нам Герман вдруг замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Он видел, что я не боялась. И решил, что я, возможно, хочу поиграть с его собачкой. Ведь я такая же, как он.

Паша стоял напротив, но почему-то не мог кинуться. Его сбивала с толку моя реакция.

Возможно, у него скользнул на границе воспалённого сознания призрак мысли, что я действительно могу быть особенной.

Но он не мог, не хотел с этим соглашаться.

И поэтому сделал то, что делают собаки, когда хотят набраться решимости для броска. Затявкал.

– Она обычная! Она же совершенно обычная! Ты говорил – она невероятная… А она… – он брезгливо скорчился: – Никакая! Ты ошибаешься! Она – не та самая! Она – просто человек! Обычная, грязная, блудливая девка!

Он обращался к Герману, но орал всё это мне в лицо. До меня долетала его слюна.