Кики Каллира и нарисованное королевство - Сангу Манданна

Ашвини. – Зачем ему это понадобилось? Если бы ты разбила глаз, для них бы все было кончено!

Я тут же вспомнила первые слова Махишасуры, обращенные ко мне.

– Такая маленькая девочка, – сказал он. – Подумать только, что ты создала этот мир и держишь ключи от моего выхода из него, и все же ты не можешь даже смотреть мне в глаза без дрожи.

Он хотел заставить меня почувствовать себя маленькой и беспомощной, и это сработало, но сейчас меня волновало кое-что другое. Я думала лишь о том маленьком, крошечном кусочке информации, которую он случайно выдал: у меня были ключи от его выхода из этого мира.

– Он оказался бы на свободе, – прошептала я. Меня затошнило.

Лей кивнул.

– Ты сообразила быстрее, чем я.

Окажись на его месте кто-нибудь другой, я бы решила, что он впечатлен, но это был Лей, так что шансы на подобное крайне малы.

– Мы совершили ошибку, – пояснила я Ашвини, которая стояла с каменным лицом. – Если бы я разбила глаз, этот мир снова превратился бы в чернила, и все, кто пришел в него, отправились бы обратно в свои миры. Как я и Махишасура. Мы предполагали, что он вернется в междумирье, но его мир – это мой мир. И именно в него он должен был попасть. Он получил бы именно то, что хотел.

– Ты этого не знаешь, – возразила она.

– Мы все это знаем, – отрезал Лей.

– Подожди, – я смотрела в пространство между ними с растущим ужасом. – Почему Брахма хотел, чтобы я это сделала? Он должен был знать, что произойдет.

– Брахма никогда не хотел, чтобы ты разбивала этот глаз, – ответил Лей.

– Но он сказал…

Я резко остановилась, зажав рот рукой. Потому что я наконец поняла, к чему клонит Лей.

Что, если Брахма вообще ничего не говорил? В конце концов, только один из нас когда-то с ним разговаривал.

– Нет, – выдавила я.

– Ты знаешь, где Ашвини была до бури? – спросил меня Лей. – Вчера вечером, когда все легли спать, Симха видел, как она ускользнула из дома. Он волновался, поэтому последовал за ней. Она пошла к Лалита Махалу. Прошла прямо мимо охранников, как будто бывала там раньше. А когда вышла, сказал Симха, началась буря.

Я посмотрела в глаза Ашвини. Они выглядели темными, вызывающими – и чужими.

– Ты знала, что случится, если я разобью глаз, – произнесла я. – Ты знала все это время.

И она ответила:

– Да.

Глава двадцать шестая

– Я никогда не встречалась с Брахмой, – сказала Ашвини, вздохнув так, словно испытывала облегчение. – Это не он, а Махишасура рассказал мне о тебе и альбоме.

Глухой болезненный рев в ушах, стук сердца, шум в моей голове и ветер – все это нахлынуло на меня одновременно – и, казалось, разрывает меня изнутри. Все, что я знала, все, чему я доверяла, рушилось. Та, кто была со мной с самого начала. Она появилась в Лондоне со своей радостной улыбкой, смелостью и любовью к печенью и стала моей подругой. Я доверяла ей. Она спасла меня, и я спасла ее, мы вместе прошли почти каждый шаг этого странного, невероятного приключения.

Как может оказаться, что все это было не по-настоящему? Как мне теперь изменить все, что я помнила и во что верила, чтобы оно соответствовало этой новой, уродливой картине?

В горле застрял ужасный комок.

– Все, что ты говорила мне в Лондоне, было ложью. Все, что ты рассказывала всем нам, было ложью.

– Было легко убедить всех, что Брахма попросил меня найти тебя, – ответила она. На ее лице появилась краска смущения или даже стыда, но голос оставался ясным и вызывающим. – Кто бы мне не поверил? Ты никогда не задумывалась, почему никто не следил за разрывом между мирами до того, как ты сюда попала, а стал охраняться лишь после? Махишасура не хотел, чтобы ты смогла вернуться, поговорить с Брахмой и узнать правду.

Я не могла в это поверить. Я не хотела верить.

Глаза щипало от слез, которые я изо всех пыталась сдержать, но я заставила себя произнести:

– Т-ты помогала ему все то время, что я тебя знаю?

Она одарила меня легкой печальной улыбкой.

– Если тебя это утешит, я не в восторге от этого. Когда Махишасура обнаружил, что на странице твоего альбома, где были только я и один из его асуров, открылась трещина, он знал, что только мы сможем попасть в реальный мир. Поэтому он нашел меня и убедил помочь ему. Он сказал, что ему нужна ты. Как архитектор этого мира ты была единственной, кто мог разбить глаз Гандаберунды и освободить его. Кроме того, мы полагали, что ты была единственной, кто мог пройти мимо дворцовых ловушек. Итак, мы с асурой вырвались из твоего альбома, устроили ту драматическую драку в Лондоне, а потом я убедила тебя прийти сюда со мной.

– А другая твоя драка с Махишасурой и демонами на улице? – спросила я дрожащим голосом. – Она тоже была ненастоящей?

– Конечно, – ответила Ашвини и вздохнула. – Потом появился Вишну, что оказалось ужасно неловко, и я была уверена, что ты узнаешь правду, как только скажешь ему, что тебя попросили разбить глаз Гандаберунды. Но он не хотел тебя слушать, поэтому ты так и не рассказала ему об этом. А потом тебе пришла в голову мысль о Доброй ведьме.

– Вот почему ты хотела вырвать ее из крепости, – гневно сказал Лей. – Ты знала, что это будет легко. Ты сказала Махишасуре, что она нужна Кики, и понимала, что он позволит нам забрать ее.

– Это был просто отвлекающий маневр, – махнула рукой Ашвини. – На самом деле я никогда не планировала идти в крепость. С того момента, когда Кики услышала о заклинании слежения Доброй ведьмы, я знала, что рано или поздно она вернется к трещине между мирами. – Мое лицо вспыхнуло от стыда и ярости: она намеренно использовала бардак в моей голове против меня. – Когда она это сделала, приспешники Махишасуры уже ждали, чтобы схватить ее.

– А потом Махишасура позволил мне сбежать с Доброй ведьмой, – закончила я за нее.

– А как же Пип? – прорычал Лей.

Впервые выражение лица Ашвини дрогнуло.

– Он не должен был идти с ней, – сказала она. Я вспомнила ее ужас, когда мы вернулись, то, как она стояла там, снова и снова повторяя: «Этого не должно было случиться». – Даже после того, как Пип тоже попал в плен, он должен был сбежать с Кики и Доброй ведьмой. Но потом Махишасура… – она опустила