Это моя земля! - Борис Громов

– Нормально все, Женя. Уезжаешь с нами.

Пока я сижу и, в ожидании Солохи, успокаиваю тихо плачущую блондинку, Раченков со смущенной физиономией мнется неподалеку. Он, судя по роже свекольного цвета, смущен и не знает, что делать. Как я его понимаю! Сам при виде плачущей женщины, как тот слон из мультфильма про Колобков, теряю волю и впадаю в ступор. Разве что, в отличие от Лехи, не краснею.

– Нет, прапорщик Грошев, ты все-таки чудовище! – Солоха еще и к крыльцу не подошел, а уже поддевает. – Всего несколько минут с девушкой общаешься, а уже до слез довел! Все, забираю я ее у тебя. Не достоин ты…

Все-таки молодец Андрюха: недаром у него в семье три девки растут, да жена в нагрузку прилагается. Сейчас он нашу блондинку заговорит-зашутит, отвлекая от всего пережитого. Прямо стихийный психолог.

– Идемте-идемте, девушка, а то этот гоблин вас еще чему плохому научит.

– Постой! – Уже почти пошедшая с ним Женя вдруг останавливается и смотрит на меня. – А девочки наши как же?

– Не переживай, Женя, думаю, еще пара-тройка дней – и не только девочки твои, но и вся остальная база вслед за тобой переедет.

– Вообще-то меня все Женькой зовут…

Надо же, кажется, это ее первая в мой адрес улыбка за все время нашего знакомства. Даже не улыбка, а слабый на нее намек. Но и это уже немало, а то сначала она была перепугана до круглых глаз, потом рыдала… Уже прогресс!

– Ну, значит, Женька, – широко улыбнулся я в ответ.

– Так, стоп, а вот с момента «вся база переедет» давай подробнее, – плотно берет меня в оборот Раченков, едва Солоха, бережно, будто древнюю китайскую вазу, придерживающий девушку, отошел от нас метров на двадцать.

Вздохнув, растираю напряженную шею. Разговор мне сейчас предстоит нелегкий, а кротостью нрава Леша Раченков, несмотря на его добродушный и даже простоватый вид, не отличался даже во времена своего лейтенантства. Боюсь, по мере вырастания в полковники характер у него вряд ли улучшился.

– В общем, Алексей, не подумай, что мы – стервятники, прилетевшие на чужое горе. Задание поговорить на эту тему с тобой и со скоропостижно нас покинувшим господином Кондаковым я получил еще позавчера, а озвучить должен был вчера днем, да вот подзадержался…

Нехороший прищур глаз Раченкова понемногу разглаживался по мере моего рассказа о том, какую банду мы расколошматили вчера возле Осинников, и куда, а главное – зачем эта банда направлялась. Мужик он опытный, видавший виды, и потому отлично понимает, чем могло закончиться ночное противостояние, если бы в какой-нибудь наиболее подходящий момент в тыл софринцам ударили бы «сыны гор».

– Ладно, старший разведчик Грошев, тот факт, что ты былинный герой и спас свою родную вэчэ от предательского удара в спину, считаем подтвержденным. Дальше что?

Блин, хороший вопрос…

– Знаешь, Алексей, разговор будет не быстрый, да и не для посторонних ушей, как мне кажется. Пойдем, присядем где-нибудь…

п. Ашукино, войсковая часть 3641 – г. Сергиев Посад,

1 апреля, воскресенье, день – вечер

Всем своим видом Раченков сейчас выражает глубочайшую задумчивость: локти уперты в столешницу, пальцы крепких рук сцеплены в замок, на который он сверху пристроил подбородок, взгляд слепо буравит какие-то графики и схемы под листом слегка помутневшего от времени оргстекла. Мысли его сейчас явно где-то далеко… Пока «Чапай думает», я осматриваюсь в кабинете бывшего командира. Хотя сидим мы тут уже минут сорок, раньше слегка другим занят был. Как один киношный бандит говорил: «Разговоры разговаривал и базары базарил». Теперь собеседник мой взял тайм-аут, а я осматриваюсь.

Во время ночного боя тут явно было «весело»: сквозь оконные проемы по комнате, слегка шевеля побитые пулями, криво висящие жалюзи, гуляет не по-мартовски теплый и чрезвычайно зловонный ветерок. Вот нет в жизни справедливости: если б не это тошнотворное амбре, денек был бы просто отличный – солнце, тепло, ветерок легкий… Сиди и получай удовольствие, хапай витамин D всем измученным зимой организмом. А тут – впору противогаз на рожу натягивать, причем такой, как у пожарных, изолирующий – который не «забортный» воздух фильтрует, а свой собственный вырабатывает. Стекол в рамах нет, только по краям щерятся, поблескивая на солнышке острыми краями, небольшие сколы. Зато в угол и под стену небрежно, будто ногой (хотя почему «будто», скорее всего, именно ею, родимой, веника я поблизости что-то не наблюдаю), сметена впечатляющих размеров куча осколков битого стекла и отливающих красной медяшкой пулеметных гильз. Которых, кстати, много, очень много. Оттуда же, из груды осколков и гильз, торчит хвост уже пустого звена пулеметной ленты. Рядом с ножкой стола лежит на боку перевернутый короб на две сотни патронов. Тоже пустой. А вот пулемета не видать – унесли уже. И то дело, что ему теперь в начальственном кабинете делать? Порезвился начальник – и будя, хорошего понемногу. Не царское это дело – по супостату из кулямета…

Мебели тоже досталось. Спинка простенького черного офисного стула, на котором я устроился, в двух местах прострелена навылет. Да и в сидушке одно весьма характерное отверстие имеется. Думаю, рикошетом от потолка прилетело. Из полированных стенок шкафов торчат кое-где куски ломаной фанеры, из стеклянных дверец уцелела каким-то чудом лишь одна, многочисленные книги и папки-скоросшиватели, что раньше стояли на полках, теперь лежат неаккуратной грудой на полу. Перепало и висящему на стене портрету гаранта Конституции… Блин, будто специально целился неизвестный стрелок – точно между глаз пулю вогнал. Снайпер, маму его с ратуши… Или правда специально? Не, вряд ли. Третий этаж: снизу не то что портрет, даже стену, на которой он висит, не видно. Разве только потолок кабинета. Так что – бывают совпадения…

Алексей наконец выходит из своей мрачной медитации:

– Значит, предлагаешь все бросить и перебираться к вам?

– Ну, во-первых, не я предлагаю… Это совместное предложение командира Отряда, комполка вэвэров из Краснозаводска и начальника тех фэбэсов, что на ГАЭС засели. Я только их слова передаю…

– Вот-вот… Передаст, значит… – хмуро хмыкает он.

– Лешенька, дружочек, а по сусалам ты когда последний раз получал? – ласково тяну я, недобрым взглядом буравя при этом раченковскую переносицу.

Я этому приему у Антохи Тисова когда-то научился. А уж от кого он набрался – бог весть, я не интересовался. Суть проста, как мычание: если хочешь кого-то сильно напугать или осадить кого-то сильно борзого, разговаривай с ним нежно, будто любящая мама, но при этом смотри так, будто готов на куски порвать голыми руками. И тут же съесть. Сырым, без соли и перца. Почему – не знаю, я не психолог, но работает отлично.

Раченков на несколько секунд замолк, а потом звучно прочистил горло.

– Извини, погорячился…

– Без проблем. Все понимаю, тяжелая ночь, весь на нервах… Так о чем это я? А, ну да… А что, собственно, «все» ты так боишься тут бросить? Склады и технику? Так как раз их оставлять никто и не предлагает. Это как раз вывезти нужно обязательно. Или одновременно, или сразу после основной массы людей. А пока вывозить будем – тут небольшой, человек на сто – сто пятьдесят гарнизон останется на охране. Что еще? Турники со спортгородка? Казармы? Штаб этот? Столовку сгоревшую? Какой от них сейчас прок, окромя убытков? Тут не просто ремонтом пахнет, тут кое-что чуть ли не с нуля перестраивать нужно. Опять же – гражданские… Поглядел я на вашу попытку их всех хотя бы один раз помыть… Нет, на один раз – отлично придумано. Молодчаги! Без шуток и подколов, на полном серьезе. Но дальше-то что? Да еще одна такая помывка – и к складам и караульному городку на танке не подъедешь – сплошное болото будет. Дренаж-то – никакой, стока практически нет. И воду греть на всю толпу вы таким макаром офигеете. А в Пересвете – многоэтажные жилые дома. В каждой квартире которых – ванна. И своя городская ТЭЦ. Не то недоразумение, что тут у вас стоит. Которое с горем пополам в казармах температуру в пятнадцать градусов держало… Что, думаешь, я не помню? Здешняя ТЭЦ больше просто не потянет – загнется. А там – нормальная, городская. И гидроэлектростанция под боком. Работающая до сих пор, заметь, электростанция. А еще нормальная городская больница. Не медрота, где, по-хорошему, только легких больных в стационаре держали, я ж помню – всех тяжелых сразу в Реутов, в ЦГВВ везли… нормальная больница. И хлебокомбинат, пусть и маленький. Так у вас и такого не наблюдается, сухари из НЗ лопаете. А еще – исправно работающие водопровод и канализация. И огромные склады Росрезерва и ВВС под боком. И завод Краснозаводский… Типа химический, блин. Тут объяснять нужно?