Во власти обольстителя - Анна Бартон

Оуэн метнул на нее острый взгляд.

— Ты знаешь, что так переменило мою сестру?

— Не на сто процентов. Но я узнаю, а пока Роуз должна чувствовать себя защищенной. Ей нужно быть уверенной, что ты всегда будешь на ее стороне, чего бы это ни касалось.

Оуэн обиженно вздернул подбородок.

— Роуз и так это знает.

Карета остановилась перед ее домом. Аннабелл положила руку Хантфорду на колено.

— Но ей — и Оливии! — хочется время от времени слышать об этом.

Прекрасный рот Оуэна превратился в тонкую линию. Наконец он сказал:

— Мне кажется, что Локстон еще не приехал, но он скоро будет. Я отправлю его к вам наверх.

— Ты не поднимешься?

— Нет. Я думаю, будет лучше, если вы побудете одни. Передай своим мои наилучшие пожелания.

— Конечно. — Несмотря на теплые слова, отстраненная манера, в которой они были высказаны, заставила Аннабелл почувствовать себя неуютно. Смутившись, она нащупала свой ридикюль, поправила чепец и придвинулась к дверце. На улице ее уже дожидался лакей, и она ступила на подножку экипажа.

Оуэн взял Аннабелл за руку и сжал ее. Пришлось остановиться.

— Ты сегодня какая-то другая. — По его тону было непонятно — то ли он огорчился, то ли обвинял ее.

Это она другая? Аннабелл замотала головой, словно пытаясь избавиться от наваждения. Снова вернувшись на бархатное сиденье, она иронично приподняла брови и усмехнулась.

— Ну, разумеется, другая. На мне сегодня полно одежек. В одной ночной рубашке не очень-то поездишь по городу. К тому же я пытаюсь придерживаться правил приличия.

— Вот так-то лучше. — Оуэн улыбнулся, и у нее предательски екнуло сердце. — Я не имел в виду, что ты должна разгуливать в одной ночной рубашке. Вообще-то я не против этого, ты же понимаешь, но иногда, в определенных случаях, одежда не помешает. Хотя после этой ночи я был в шоке, опять увидев тебя в чепце, с очками на носу и в этом жутком платье.

— Поосторожнее, ваша светлость, вы вскружите мне голову.

Оуэн поморщился.

— Не называй меня так.

— Почему же? И после этой ночи мы остались теми, кем были. Ты — по-прежнему герцог. Я — портниха без гроша за душой.

— Это не так.

Она наклонилась к нему и, чтобы до него дошло, отчетливо выговорила:

— Нет, так. Я тружусь, чтобы заработать себе на жизнь, и получаю прискорбно мало за роскошные наряды, которые создаю для богатых и привилегированных особ. Я — прислуга!

Оуэн недовольно покачал головой и отвернулся.

Аннабелл решила зайти с другой стороны:

— Ты тоже не такой, как был ночью. Сегодня ты полностью владеешь собой — истинный герцог от носков начищенных сапог до складок накрахмаленного галстука. В этом ты весь. Представитель высших слоев общества, безупречный аристократ.

Оуэн неискренне рассмеялся.

— Молю Бога, чтобы мне оказаться лучше, чем ты описала. — Потом выпрямившись, словно аршин проглотил, вышел из кареты и помог выйти ей. Аннабелл никак не могла понять, что она сказала не так.

Оуэн проследил, как Аннабелл вошла в дом. Подождал минуту, а потом зашел внутрь сам. Постучав в дверь к хозяйке, он услышал приближающиеся шаркающие шаги.

— Кто там? — крикнула она из-за исцарапанной и облупившейся двери.

— Герцог Хантфорд.

— Ну, разумеется, — отозвалась миссис Боумен после короткой паузы. — А я королева Мария-Антуанетта.

Видит Бог, что ему приходится терпеть!

— Миссис Боумен, я вынужден извиниться за визит без предупреждения. Мисс Ханикоут поднялась к себе наверх, чтобы навестить мать и сестру. Можем мы побеседовать?

Дверь со скрипом отворилась.

— Что ж, я видела, как вы сопровождали Аннабелл, когда она посещала свою мать. — Умные глазки хозяйки дома с подозрением окинули герцога с головы до ног, словно перед ней стоял головорез, ворвавшийся сюда прямо с улицы. — Ладно. Заходите.

Квартирка хозяйки была забита мебелью. На столиках, этажерках, полках и прочих поверхностях рядами стояли безделушки и разные декоративные штучки. Оуэн почувствовал приступ удушья, стоило ему войти в комнату.

Миссис Боумен махнула рукой в сторону висевшего над каминной полкой портрета мужчины с суровым лицом.

— Когда муж умер — упокой Господь его душу! — я решила сдавать комнаты на втором этаже. Мне, конечно, пришлось все вынести оттуда, но я так и не смогла заставить себя продать хоть что-нибудь из того, что мы нажили в течение нашей с ним счастливой жизни. Поэтому здесь немного тесно.

Оуэн мог поклясться, что миссис Боумен не рассталась ни с одной безделушкой, начиная с правления Георга I.

Хозяйка указала на потертую зеленую софу, и Хантфорд опустился на нее между свернувшимся в калачик полосатым котом и каким-то серебряным предметом, бывшим то ли частью канделябра, то ли частью сервировочного блюда. Кот спал — во всяком случае, Оуэн надеялся, что спал.

— Выпьете чаю, ваша светлость?

— Благодарю, нет. Мне не хочется отнимать у вас много времени. Как вам, наверное, известно, мисс Ханикоут работает у меня.

Миссис Боумен приподняла редкую седую бровь.

— Наслышана.

Оуэн поерзал на софе, и хвост кота дернулся.

— Вообще-то она шьет платья для моих сестер.

— Я понимаю. — Миссис Боумен сплела вместе свои распухшие от артрита пальцы и пронзила Хантфорда взглядом, достойным королевы.

Ему лучше бы сразу перейти к делу.

— Я хочу внести плату за квартиру Ханикоутов на год вперед. — Он протянул хозяйке кошелек с монетами. — Сюда включена небольшая сумма и для вас лично. Единственное условие — Ханикоуты не должны узнать об этом.

— Вы не хотите, чтобы они узнали об оплате?

— Пока нет.

— А почему, ваша светлость?

Аннабелл была слишком гордой, чтобы принять недвусмысленный презент. Она, к примеру, настояла на том, чтобы закончить шитье платьев для его сестер, хотя он освободил ее от выполнения этого условия их договора.

— Я предпочел бы остаться в тени.

Глаза миссис Боумен были тусклыми от старости, но она сумела пригвоздить его взглядом к софе. Потом взвесила кошелек в руке.

— Мисс Ханикоут — прелестная девушка с манерами настоящей леди. Ее дед был виконтом, вы знали об этом?

— Что? — У Хантфорда отчаянно заколотилось сердце. Почему она скрывала от него свое происхождение?

— Виконт был вне себя, когда узнал, что его сын женился на простолюдинке, и отказал им в поддержке. Отцу Аннабелл как-то удавалось сводить концы с концами, но после его смерти семье пришлось хлебнуть немало лиха.