Тайна, покрытая мраком - Татьяна Полякова

— Ленусик, офигеть, какая ты красотка!

— Шикарное платье, — промямлил Олег, приглядываясь ко мне, точно заподозрив подмену.

А Костя сразу замурлыкал:

— Тебе нравятся долгие прогулки вдоль набережной, застеленной туманом?

— Только с Петровичем, — ответила я.

— А Петрович?..

— Временно отсутствует, но я ему верна.

— Почему Петрович-то? Папика завела?

— Петрович не папик, а собака, — напомнила Любка. — А тебе ничего не светит, потому что ехидный очень, а Ленуся у нас добрая, и ты ей без надобности.

Платье осталось от моей прежней жизни, когда я любила зажигать в клубах, но за полгода от подобных нарядов успела отвыкнуть, и от туфель на каблуках тоже. Я бы предпочла что-нибудь попроще, однако взгляды, которые то и дело бросали на меня Олег и Костя, согревали одинокую душу, и я с готовностью согласилась терпеть некоторые неудобства.

В клуб мы отправились на моей машине. Я, косясь на Костю, на всякий случай проверила номера, а подъезжая к клубу, позвонила Димке. На входе нас встретила Ирина, проводила в зал и проорала мне в ухо (в этом бедламе говорить нормально было невозможно):

— Народ с семи часов валом валит, яблоку негде упасть. Выпивка течет рекой, а выручка обещает быть астрономической.

Я шла за Ириной и оглядывалась. Возрастной диапазон присутствующих — от «предъявите паспорт» до «одной ногой в могиле». Первое относилось к прекрасной половине человечества, а второе в основном к мужской. Вряд ли их особо интересовал Вдовин, пожилые ловеласы пялились на девиц в коротеньких нарядах и только что не облизывались. В этом розарии я почувствовала себя едва ли не ровесницей Теодоровны. Чуть позже выяснилось: были здесь и дамы в годах. Данная категория изводила себя диетами, злоупотребляла пластической хирургией и потому выглядела примерно одинаково: костлявые, похожие на манекенов из магазинных витрин. Я тут же приободрилась, погнав прочь мысль о том, что товар я залежалый.

Мы оказались в числе почетных гостей: для нас нашелся свободный столик, так что я могла наблюдать за окружающими, устроившись с удобствами. Выступление Вдовина началось с получасовым опозданием. Публика была не в претензии, перекочевывая из зала в бар и обратно. Алкогольный градус нарастал и веселье тоже. Я подумала, стоит ли оставаться трезвой в свете последних событий, и пришла к выводу, что не стоит, но, махнув две порции текилы, решила притормозить. Олег от выпивки отказался, Костя, все еще терзаясь недоверием, тоже.

Наконец на сцене появились музыканты, публика заулюлюкала, тем самым выражая бурную радость, а они заиграли мелодию, которая два года назад была в особом фаворе и являлась чем-то вроде визитной карточки Вдовина. Вступление затянулось, музыканты импровизировали, ожидание возбуждало, и вот наконец появился Вдовин, его встретили громом аплодисментов и истеричным бабьим визгом. К сожалению, он был далеко не так хорош, как на телеэкране. Среднего роста и со склонностью к полноте, рубашка навыпуск не могла скрыть пивного брюшка. Лицо его казалось утомленным, и всеобщий восторг как будто вовсе его не трогал. Но стоило ему запеть, как недостатки внешности перестали иметь значение. Голос хрипловатый, легко узнаваемый, прямо-таки завораживал. Пел он о любви, и душа раскрывалась навстречу… Из приятной дремы меня вернул к действительности Олег.

— Посмотри, кто здесь, — шепнул он и кивком указал нужное направление.

В толпе слушателей я очень быстро обнаружила прекрасную вдову. Она висла на локте молодого мужчины. Красавчик-брюнет с волосами до плеч и серьгой в ухе. Черная рубашка расстегнута чуть ли не до пупа, на шее поблескивал крест величиной с большой палец моей руки. Спутник вдовицы поглядывал на девчонок вокруг с заметным интересом, но, вспомнив о Екатерине Григорьевне, начинал оглаживать ее мощные телеса. Вдова раскраснелась и прижималась к нему с большим усердием.

Голос Вдовина стих, грянули аплодисменты, а Екатерина Григорьевна, весьма невежливо расталкивая зрителей, начала протискиваться к сцене, держа огромный букет, бог знает, откуда у нее появившийся. Хотя, может, я, занятая лицезрением брюнета, цветы в ее руке просто не заметила. Оказавшись возле сцены, она крикнула «Гоша!» и была услышана. Вдовин протянул ей руку, и Мальцева с его помощью, взгромоздясь на сцену, вручила букет, Вдовин обнял ее, и они весьма дружески расцеловались. Он повернулся к микрофону и сказал:

— Это моя старая подруга. То есть она, конечно, молода и прекрасна, просто дружим мы много лет.

Вдова победно улыбнулась, помахала рукой в знак приветствия, взглядом выискивая в толпе своего брюнета. Подскочивший Дима помог ей спуститься, и она вновь заработала локтями, торопясь вернуться на прежнее место, а Вдовин запел.

Далее ничего особенно интересного не происходило, если не считать самого концерта. Он закончился довольно быстро, примерно через час. Вдовин дважды спел на бис, в третий раз не вышел, несмотря на настойчивость публики, а я предприняла попытку пробраться за кулисы, хотя никаких кулис, конечно, не было. Попытка успехом не увенчалась, у входа в коридор, который вел в служебные помещения, дежурила бдительная охрана, но и к ней я не смогла приблизиться из-за двух десятков девиц, которым тоже не терпелось пробраться к Вдовину.

— Извините, сюда нельзя, — вежливо, но твердо отвечали охранники на девичьи мольбы.

Я вернулась к столу и спросила Олега:

— Фотография Бони у тебя с собой?

Он кивнул и протянул мне фото. Найдя в сумочке авторучку, я написала на обороте: «Очень надо поговорить» и свой номер мобильного.

— Надеешься, что он позвонит? — спросил Олег.

— Он ведь любил ее, — пожала я плечами и, заметив Димку, бродившего в толпе, махнула ему рукой. — Сможешь передать Вдовину? — когда он подошел, задала я вопрос.

Он взглянул на фото, потом на надпись и кивнул.

— Смогу, конечно. Больше ничего не обещаю.

— А больше и не надо, — ответила я.

— Они уходят, — примерно минут через десять после этого шепнул мне Олег, имея в виду вдову с ее брюнетом. — По крайней мере, похоже на то.

Екатерина Григорьевна, страстно сливаясь в объятиях со своим возлюбленным, умудрялась при этом двигаться в направлении выхода. В том, что брюнет — ее любовник, не было никаких сомнений.

— Я пошел за ними, — вновь шепнул Олег и поднялся, заставив Костю поволноваться.

— Куда он? — спросил актер.

— За вдовой следить.

— А нам что делать?

— Наслаждаться жизнью, — пожала я плечами.

Я держала мобильный под рукой, ожидая звонка Вдовина. Если он был влюблен в Боню и ее исчезновение не оставило его равнодушным, моя записка должна его заинтересовать. Телефон и впрямь зазвонил, но это был вовсе не Вдовин, а Олег.

— Они вызвали такси, — сообщил он. — Мне нужна машина.