Убийство в Кантоне - Роберт ван Гулик

— Как я мог предвидеть, что они столкнутся в этом треклятом храме? — пробормотал Лян. — Она…

— Вот в чем жизнь не похожа на шахматы, господин Лян! — резко оборвал его судья. — В действительности мы имеем дело с непредвиденными происшествиями. Более того, обсудив положение с господином Су, цензор почуял ловушку. Он сблизился с Мансуром и сделал вид, будто сочувствует его бунтарским планам. Думаю, он даже помог Мансуру и двум его сообщникам тайно провезти в город оружие. Когда араб доложил вам об этом, вы решили, что ваш замысел сработал лучше, чем можно было надеяться: предстань Мансур перед судом, он говорил бы чистую правду! Но, подозревая, что цензор дурачит араба, вы почли за благо поторопиться. Но Зумурруд отравила Лю, ей пришлось рассказать вам обо всем, и…

— Пришлось, говорите? — выпалил Лян. — Да она всякий раз нарочно рассказывала мне о своих похождениях! Всякий раз, как принимала очередного подвернувшегося мужчину! Мучила меня, рассказывая о тонких гнусных подробностях, что и вспоминать-то противно, а потом смеялась надо мной! — Он спрятал лицо в ладони и зарыдал. — Это была ее месть, а я… я ничего не мог поделать. Она была сильнее меня. В жилах ее текла огненная кровь, моя же изрядно поостыла и выкипела за два поколения… — Он вновь обратил к судье перекошенное лицо. — Но вы правы: до этого она ничего не говорила мне о цензоре, поскольку тот хотел увезти ее с собой. Итак, продолжайте! Времени оставалось немного…

— Как раз к тому времени, — невозмутимо отозвался судья, — в Кантон прибыл я с двумя своими помощниками. Якобы для проверки состояния торговых дел. Но вы тотчас сообразили, что истинная моя цель — расследовать причины исчезновения цензора. Вы приставили соглядатаев к моим помощникам и убедились, что ваши опасения справедливы: оба проявляли повышенный интерес к местным арабам. И вы прикинули, что мы тоже прекрасно подходим для вашей игры. Кто должен был раскрыть предательский заговор Мансура, как не глава столичного суда? Единственной помехой оставался господин Су. Зумурруд сказала вам, что он не посвящен в их с цензором тайную связь, но вы хотели в этом убедиться. И вот на утро, а именно два дня назад, господин Су, встревоженный тем, что цензор не пришел ночевать на постоялый двор, отправился искать его на пристани. Следить за ним вы послали одного из арабов Мансура, наемного головореза, и еще одного соглядатая — душителя танка. В полдень они доложили вам, что господин Су явно знаком с тайвэем Чао, и, когда тот покинул винную лавку, вы пошли следом. Вы велели танка помочь арабу убить господина Су, а потом задушить сообщника, не дав расправиться с Чао Таем. Вы хотели, чтобы тайвэй остался жив и бросился преследовать убийцу господина Су, поскольку это еще больше укрепило бы подозрения против Мансура.

Но тут вам не повезло. Мой помощник Тао Гань встретился со слепой девушкой. Должно быть, это ваша сестра, та, что якобы погибла вовремя пожара. Не случайно ведь Тао Гань принял за нее госпожу Пао, как и душитель танка, посланный вами в домик Яо. Она, видно, хотела уберечь вас от погибели…

— Наивная маленькая дурочка! — сердито воскликнул Лян. — Это она виновата во всех моих бедах, ибо пренебрегла мной! Мы оба унаследовали способности отца; а младшая наша сестра оказалась просто тупицей и рабыней своих смехотворно мелких страстишек! Но Ланьли! Когда домашний учитель читал нам классические труды, она мгновенно понимала самые сложные отрывки! И при этом была настоящей красавицей! Для меня она олицетворяла совершенную женщину. Я частенько подглядывал за Ланьли, когда она купалась… — Лян немного помолчал. — Когда мы выросли и наши родители умерли, я стал рассказывать ей старинные легенды о Благом Основателе Поднебесной, вступившем в брак с родными сестрами. Но Ланьли… Она отказалась, наговорила ужасных, чудовищных слов обо мне, грозила бросить и никогда не возвращаться обратно. Поэтому я брызнул Ланьли в глаза горячего масла, пока она спала. Разве я мог позволить женщине, которую боготворил, взглянуть на другого мужчину? Но вместо того, чтобы проклинать, маленькая лицемерка меня жалела! В гневе я поджег ее комнату. Я хотел… хотел… — Лян задохнулся, и лицо его исказилось от бессильного гнева. Немного успокоившись, он снова заговорил: — Она сказала, что больше никогда не придет в мой дом, но недавно объявилась, приблудная дрянь. Как я узнал, Ланьли наткнулась на двух моих людей, которые принесли тело цензора сюда, перед тем как тащить в храм, и украла этого проклятого сверчка. Ланьли ничего не знала о моих замыслах, но эта негодница оказалась слишком умна, чтобы обо всем догадаться. К счастью, мои люди следили за Ланьли, когда ваш помощник провожал ее домой, и подслушали их разговор. Эта мерзавка навела вас на мой след, сказан, что поймала сверчка возле храма, а там все еще лежало тело цензора. Пришлось мне спрятать ее у себя в усадьбе и запереть на замок. Но сразу после утренней трапезы Ланьли сбежала. Как ей это удалось, я до сих пор…

— Сверчок действительно послужил подсказкой и привел меня в храм, — заметил судья Ди. — А то, что мы обнаружили тело цензора, стало для вас крупной неудачей: ему полагалось исчезнуть, и тогда никто не смог бы установить, что цензор погиб от яда танка. Думаю, потом вы заставили бы Мансура сознаться, что он бросил его в море. Однако даже неудачу вы сумели обернуть в свою пользу. Когда я приезжал к вам, вью умышленно подчеркнули, будто арабы прекрасно ладят с танка, намекая тем самым, что Мансур мог с легкостью раздобыть яд. Так что все шло превосходно. Но затем, уже во второй раз, человеческая природа вмешалась, испортив хитроумную игру. Тайвэй Чао увидел Зумурруд и полюбил ее. Ваши соглядатаи доложили, что он побывал у нее на лодке и, судя по всему, провел время в ее объятиях. Что, если танцовщица сумела уговорить тайная увезти ее с собой в столицу? Что, если она ненароком обронила какое-то слово, указывающее на вас? Чао Тая следовало немедленно устранить. Убийство предполагалось совершить в усадьбе морехода Ни. — Задумчиво поглядев па хозяина дома, судья Ди полюбопытствовал: — Между прочим, как вы узнали, что тайвэй Чао пойдет туда во второй раз?

Лян Фу передернул узкими плечами:

— Сразу после того, как ваш помощник Чао Тай впервые побывал у Ни, двое моих людей постоянно наблюдали за домом, устроившись на задворках усадьбы. Мансур тоже прятался там. Увидев, что ваш помощник входит в дом, он сразу послал пару молодцов по крышам с приказом убить его одним из мечей морехода. Неплохая мысль — мореход вполне заслужил, чтобы его казнили как убийцу. Негодяй путался с моей сестрой.

— Он этого не делал, но оставим споры. Давайте вернемся к вашей игре в шахматы и перейдем к ее заключительной стадии. Ваши фигурки полностью вышли из повиновения. Мой ход с выставлением поддельной головы цензора был успешным. Сегодня на рассвете на постоялый двор к тайвэю Чао явилась Зумурруд и стала упрашивать отвести ее ко мне, рассчитывая получить награду. Там она и погибла. Итак, Повелительница повержена, а вы проиграли.

— Мне пришлось убить ее, — пробормотал Лян. — Зумурруд хотела бросить меня. Предать. Я нанял самого лучшего метальщика копья, какого только знаю. Она не мучилась… — Торговец бесцельно уставился в пустоту, подергивая длинные усы, потом вдруг вскинул глаза. — Нельзя судить о богатстве человека по тому, чем он обладает, Ди. Судите по тому, чего у него нет. Зумурруд презирала меня, зная, каков я на самом деле: трус, который боится и других, и самого себя. Поэтому она собиралась бросить меня. Но теперь ее забальзамированная красота навеки останется со мной. Я смогу говорить с ней, каждую ночь рассказывать о своей любви. Никто и никогда больше не встанет между нами. — Выпрямившись на стуле, он гневно крикнул: —И меньше всего вы, судья Ди! Поскольку вы вот-вот умрете!