Веселый Роджер - знамя вора - Евгений Сухов

Вместо пола – слежавшаяся солома, сухие камыши и грязная втертая в землю циновка, видно, помнившая изрядное количество пленников.

Выбрав место почище, Джон сел и закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Думай, анализируй, просчитывай, где именно ты мог проколоться.

Документы? Пожалуй, этот вариант следовало отбросить: выполненные на самом высоком уровне, они вряд ли могут вызвать настороженность. Другое дело, что сомалийцы могли отследить его связи в Европе, когда он без особых дел болтался по Лондону. Именно в это время, слегка нарушив инструкции, он заглянул в пару квартир, которые следовало бы обходить окружным путем. Не исключено, что люди, которые за ним следили, могли пробить жильцов и установить его подлинное лицо.

Возможно, сомалийцев насторожили звонки, которые он сделал в последние сутки. Наивно считать их дикарями, напрочь оторванными от цивилизации, если они научились захватывать современные суда, то что им мешает освоить шпионскую аппаратуру?

На повестке дня задача номер один: как-то выбраться из того дерьма, в которое угодил, а то и в самом деле можно пойти на корм крокодилам. Надо полагать, что поглазеть на это презабавное зрелище сбегутся все жители поселка.

Скоро наступила ночь. Пришла она не так, как в Европе, когда сгустившаяся темнота понемногу зажигает звезды и одновременно прячет очертания домов, делая их бестелесными. Просто навалился мрак, словно на континент кто-то огромный набросил непрозрачное и невыносимо теплое одеяло. Неожиданно он услышал крадущиеся шаги: кто-то подошел к двери. Джон Эйрос замер, прислушиваясь: в эту самую минуту его пытались рассмотреть через щель. А потом через небольшое отверстие в проеме крыши к его ногам упала пластиковая бутыль с водой. Подняв ее, он пальцами ощутил прохладу. Неужели в этом враждебном мире есть человек, который за него переживает? Отвернув крышку, он выпил ровно половину бутылки, опасаясь пролить хотя бы каплю. Затем аккуратно завернул крышку. И вот тогда пришло решение, подложив под голову клок соломы, Джон Эйрос уснул.

Хозяин кабинета вице-адмирал Головин передал небольшую фотографию сидевшему рядом офицеру и сказал:

– Посмотрите внимательно на этого человека, может, кто-нибудь из вас его помнит?

Все четверо присутствовавших здесь были выпускниками Каспийского высшего военно-морского училища. Разница в звании их не отдалила, скорее, наоборот, служба и прожитые годы заставили их держаться еще теснее. Каждый из них был глубоко убежден, что образование в Каспийском военно-морском училище было самым лучшим в Советском Союзе, и далеко не случайно, что командующие флотами были выпускники именно этого училища. Так что, как ни крути, каста! А потому очень важно чувствовать плечо однокашника.

Первым фотографию взял капитан первого ранга Михаил Викторович Степанов. Вопреки заведенному правилу ближе всех к командующему сидел именно он, но адмиралы, его приятели, совершенно не обиделись на нарушение этикета. В кабинет командующего они вошли на равных, так что и покидать им этот кабинет придется равными, невзирая на разнокалиберные погоны.

Линию губ резанула жестковатая складка, а широкий лоб напрягся.

– Кажется, я его где-то видел, – произнес Степанов, – вот только никак не могу вспомнить, при каких обстоятельствах.

По губам вице-адмирала Головина промелькнула лукавая улыбка.

– Может, ты, Толя, взглянешь? – сказал он.

Контр-адмирал Шестаков взял протянутую фотографию, потом спросил:

– А он не учился в нашем училище?

– Это уже ближе.

– Кажется, я его припоминаю. Встречались в столовой. Они выходили, а мы как раз заходили.

– Все верно. Столовая едва ли не единственное место, где можно пересечься целым курсом.

– Вот только не помню, как его звать.

– Разрешите, я взгляну, – сказал контр-адмирал Васильев, сидящий на противоположном конце стола, высокий брюнет с аккуратной коротко стриженной бородкой. – Я его знаю. Он сомалиец, кажется, из какой-то элитной семьи. Как-то он рассказывал, что прекрасно знает историю своего рода и знает, что его предки служили египетским фараонам. То есть ко двору фараона их забирали еще в раннем детстве, где они проходили специальную службу, а потом, когда они достигали совершеннолетия, отпускали обратно на родину. Не знаю, насколько это верно, но среди своих земляков он пользовался уважением. Зовут его Юсуф Ахмед.

– Ну и память! – восторженно протянул капитан первого ранга. – Вот уже двадцать лет прошло, а ты каждого курсанта по имени помнишь.

Контр-адмирал Васильев сдержанно кашлянул:

– Если бы так! Только тут совершенно другая история. Одно время мы похаживали к двум сестрицам. Я к младшенькой наведывался, а он за старшей увивался. Вот так и познакомились. Бывало, я выхожу из квартиры, а он в дверь стучится. Он меня даже ревновал. Потом разобрались, стали по графику приходить, – пухлые губы контр-адмирала дрогнули. Было понятно, что ему есть что вспомнить. – Хороший был парень. И где же он сейчас?

Вице-адмирал Головин лишь многозначительно хмыкнул:

– Интересный вопрос... Я этого Юсуфа Ахмеда тоже прекрасно помню, он ведь учился на нашем курсе. По национальности он и вправду сомалиец, из какого-то очень уважаемого и богатого клана. Его клан прибыл с юго-востока Африки, прошла целая сотня лет, прежде чем их там признали и они стали своими. Их предкам приходилось воевать с местными племенами. У них с этим все очень серьезно, враждующие кланы могут быть непримиримыми даже за пределами родины. Вы же знаете, наше училище было очень гостеприимным, кто в нем только ни учился! И кубинцы, и немцы, и эфиопы! Кажется, более чем из сорока стран мира. Одних только сомалийцев бывало до несколько сотен человек. Помню, как-то между собой не поладили эфиопы и сомалийцы...

– Я это тоже помню, – высказался контр-адмирал Шестаков, – они всегда между собой чего-то там делили. Эфиопы – христиане, а сомалийцы – мусульмане, вот и перерастали религиозные диспуты в откровенное мордобитие.

– Совершенно верно, – согласился вице-адмирал. – Я тогда учился на третьем курсе. А тут опять эфиопы с сомалийцами из-за чего-то сцепились. Пока мы размышляли, к кому следует примкнуть, вроде бы обе стороны наши союзники, в стороне от таких дел трудно остаться, – офицеры, сдерживая улыбки, понимающе закивали, – а кубинцы мгновенно сориентировались и взяли сторону эфиопов. Утром на завтрак идти, а сомалийцев нет. В чем дело, непонятно. Дежурный офицер прибежал в общежитие, где они жили, и увидел их привязанными к кроватям, и у каждого во рту кляп торчит, чтобы не орал. Решили большую волну по этому поводу не поднимать, а потом, какой еще спрос может быть с кубинцев, ведь более близкой страны для нас в то время и не было. Дело потихонечку замяли, потом выяснили, что зачинщиками оказались сомалийцы. Хотели их тогда даже исключить, но ничего, доучились благополучно, потом уехали к себе. Так вот, к чему я все это говорю? Один из наших выпускников, он, кстати, был зачинщиком этой смуты, Юсуф Ахмед, сейчас возглавляет большое пиратское соединение. А кроме него в пиратах можно насчитать еще пару сотен наших питомцев из Бакинского училища, а то и больше... Действуют они нагло, очень профессионально, по всем правилам военной науки. Так что, как говорится, обучили их на собственную голову… Помните, заварушка была небольшая у Джибути?