Ставка на возвращение - Николай Басов

А потом его вернули в Висчен-Ца, и Ростик обрадовался, потому что это не грозило разрушить его планы. Но и эта несомненная удача в один прекрасный день, как говорится, была заслонена другим событием. А именно, как-то под вечер, когда Рост делал выписки из анатомического трактата, который чудом выпросил в местной библиотеке, в его комнату, все ту же, поскольку в дом Вяленого Пинса так и не захотела его перевести, а новый дом с душем оказался редкостью даже за большие деньги, вошел…

Сначала вошел Ободранный, который в последнее время стал чуть толще, раздался в корпусе у хвоста, и даже перышки его больше не торчали в разные стороны, а сделались более приглаженными. А потом через порог переступил… Шипирик. Он был бледным, как показалось, стал ниже ростом, хотя должен был почти на метр возвышаться над следующим за ним Падихатом, который принимал воинственные позы, вероятно, потому, что предполагал, что конвоирует опасного пленника.

Рост слетел со своего стула, бросился вперед.

— Шипирик, — он заговорил по-русски и поразился, насколько странно и вместе с тем приятно это звучит. — Друг, как ты? Почему ты здесь оказался?

Шипирик не отозвался ни единым звуком, просто уселся на ноги, как делали все пернатые еще там, на забытой Россе, и опустил голову.

Рост принялся тут же готовить для него горячую воду, одновременно разыскал что-то из еды, одновременно что-то говорил, бессвязно, удивленно и… удрученно, потому что состояние его давнего друга и соратника из расы бегимлеси даже на беглый взгляд внушало тревогу.

Самым скверным Ростику показалось то, что у Шипирика почти все перья сделались белыми. И то, что он очень долго не поднимал голову. А когда поднял, Роста поразил его потухший, отсутствующий взгляд. Складывалось впечатление, что бегимлеси не осознавал, куда и зачем его привели. Он даже не слишком реагировал на Ростика, на друга, хотя и попробовал рассмотреть его отстраненным, немым, по сути, взглядом.

А Рост, когда он слегка обтер пернатого влажным полотенцем и принялся кормить, вдруг, не обращая внимания на Падихата, который за всем этим наблюдал, проговорил:

— Шипирик, ты солдат. И должен… Понимаешь, должен стать прежним.

Не поднимая головы от тарелки с совсем неплохой фасолью, бегимлеси едва слышно спросил:

— Зачем?

Говорил он на едином, с жутким птичьим акцентом, но понять его было нетрудно. В последнее время Ростик настолько хорошо заговорил на общем для всех Полдневных цивилизаций языке и наслушался таких разнообразных акцентов, что был способен воспринять почти любую речь. И тогда он сказал снова по-русски, но так, что Шипирик не мог не понять его:

— Кажется, скоро все это кончится.

Бегимлеси дрогнул, наконец-то поднял голову и посмотрел на Ростика:

— Это невозможно, Рост.

Ага, с удовлетворением подумал Ростик, все-таки он узнал меня. Подумал, очень хорошо подумал… Если бы за ним сейчас наблюдала Пинса, даже она бы все поняла, не говоря уж о Савафе. И объяснил:

— Мы скоро поедем домой.

Шипирик резковато, так что Падихат, кажется, даже вздрогнул, отодвинул миску.

— Я могу тебе помочь? — в его интонации вопроса почти не было. Он сомневался в каждом слове, которое произносил.

— Для того-то я тебя и выпросил… — Чтобы ненароком не выдать себя, Рост попробовал проглотить свое бешенство на пурпурных, которое сейчас, вот в этот момент, при взгляде на пернатого хлестало из него, как жар из большой печи. — Понимаешь, одному мне не справиться.

Шипирик восстанавливался медленнее, чем хотелось бы, Рост стал даже опасаться, возможно ли это вообще. Но пернатый все-таки обретал какое-то подобие интереса к жизни, причем скачками. То он целыми днями лежал, бездумно глядя в потолок, в позе, от которой даже Ростику становилось неудобно, потому что бегимлеси, вообще-то, никогда не лежали, если только у них имелись силы сидеть, нахохлившись по-куриному. А потом вдруг начинал проситься на улицу, и в его глазах возникал светлый блеск, хорошо знакомый Ростику, потому что с этими прирожденными бойцами у него было много разного, в том числе и тяжкие для человечества Полдневья войны.

Ободряло то, что Шипирик после таких скачков все-таки в прежнее состояние прострации не впадал. Только иногда снова становился вялым, когда уставал, но все-таки начинал помогать по хозяйству, а иногда даже готовил на крохотной Ростиковой кухоньке какие-то неведомые бегимлесские кушанья. Рост сначала опасался их пробовать, но все у Шипирика получалось вкусным, ароматным, и постепенно его опасения, что разница в системе пищеварения скажется после этих экспериментов, растаяли.

Пернатый даже устроил систему выносного окошка из сферического зеркала, чтобы готовить по привычной для себя методе — на солнечных лучах. Благо подоконник у единственного в каморке Ростика окна был изрядный, котелков для готовки можно было накупить на рынке сколько угодно, а уж с деньгами и вовсе проблем не возникало.

Вот только солнышко в иные дни грело так слабо, что даже Шипирик, который вообще редко разжимал свой клюв, а после тюрьмы пурпурных вовсе сделался молчуном, иногда все-таки жаловался. К тому же он сильно мерз, должно быть, отощал на харчах военнопленного и никак не мог вернуть мускулам прежнюю энергию и силу.

Рост объяснял ему, что наступила местная зима, что следует готовиться, может быть, к еще большим холодам, но так и не понял, как на это отреагировал пернатый. Шипирик лишь покивал и ушел в свой угол каморки, где обзавелся жесткими, как хворост, одеялами, покрывалами и кучей каких-то побрякушек.

Так они и жили, в общем, довольно удобно, хотя на Роста навалили очень много работы. На этот раз его усадили в одной из комнаток какого-то примыкающего к аэродрому строения, с большим столом и кучей полочек с разноцветными чернилами, и предложили по разнообразным картам, схемам и даже диаграммам определить, как, согласно его хваленой интуиции, вернее всего можно было бы потеснить обитающих в окраинных лесах восхунов.

Рост попробовал подумать об этом, разумеется, учитывая, чтобы атака пурпурных на новые территории не оказалась слишком уж эффективной. Первый вариант учитывал челночное, по принципу все большего удаления от Висчен-Ца, патрулирование с воздуха, при постоянных атаках на обнаруженные селения. Этот вариант он забраковал сам, потому что даже диким обитателям лесов не составило бы труда вычислить периодичность и последовательность действий пурпурных, а значит, у них появлялась возможность маневра. То есть Ростик слишком явно подставлялся сам, а это не входило в его планы, ему полагалось выглядеть сейчас послушным и даже исполнительным.

После этого он стал думать о том, чтобы разделить оговоренные для этой операции силы на несколько узких клиньев. Их следовало «вбивать» в территорию, которую предполагалось поставить под контроль пурпурных. При этом требовалось очень быстро подводить ударные армады черных треугольников и подавлять любое сопротивление, какое пурпурные могли встретить на этой территории. Это могло получиться, а значит, тоже не подходило для Ростика, который в действительности решил предложить не план удачной войны, а всего лишь кажущееся настоящим и обдуманным наступление.