Китаец. Незримая война - Евгений Колесов

Я рассмеялся:

— Да ладно?

— Да, он то ли не то что-то сварил, то ли не так погладил.

— Я читал про Якутию, — поддержал разговор я. — Там пишут, народ перебухал так, что запретили продажу алкоголя, там убийства начались, семью какую-то вырезали, там ужас! И главное, цифры, если не засекретят, народ офигеет от них. Этот коронавирус покажется легкой простудой.

— Ну, китайцы же не зря тоже цифры не особо афишировали, — заметил Марк.

— У них «Синьхуа» — информационное агентство — официально входит в структуру МГБ Китая, — усмехнулся я. — Им так положено!

Откинувшись на сиденье, я задумался над вопросом: кто и, главное, как сумел так напугать нашего президента, чтобы он самостоятельно повел на убой нашу экономику? 100 миллиардов потерь в день!

Пошелестев газетой, нашел очередной успех китайских врачей из ставшего известным на весь мир Уханя, прочитал вслух. В статье рассказывалось о закономерности, выявленной тамошними учеными. Оказывается, к коронавирусу больше восприимчивы люди со второй группой крови. Именно таким людям требуется более тщательное наблюдение и усиленное лечение, делали вывод медики.

— У тебя какая группа крови? — спросил я Марка, дочитав до конца.

— Первая, — с улыбкой ответил он.

— Ну хоть тут хорошие новости, — обрадовался я. — У меня тоже первая. Я, кстати, переболел месяц назад. Прошло как-то незаметно, без симптомов. Хотя, если слушать экспертов, коих развелось нынче вагон и маленькая тележка, вирус быстро мутирует и гарантий не подхватить какую-то новую модификацию нет.

Я смотрел в окно, навстречу нам пролетали дорогие, новые, красивые автомобили. Капитан заметил, что я всматриваюсь в автомобили. Я действительно хотел найти китайский бренд, но попадались «Тойоты», «Ниссан», немецкие марки, китайских не было.

— Китайцы смекнули, — продолжил разговор Марк, — что машины на бензине уходят в прошлое. И знаете что предложили? Вот никогда не догадаетесь! Делать машины на водороде!

— Стоп, стоп, стоп, это все надо прекращать, а то они нас пошлют с нефтью в известном направлении, — пошутил я.

— Я не в шутку говорю. Они уже разработали этот самый автомобиль с нулевым расходом бензина. Бензина ноль литров! При этом заправка за пару минут. Никаких выбросов, кроме водяного пара, из выхлопной трубы.

— У кого подглядели? У японцев? — заинтересовался я.

— Не знаю, у кого, может, сами сделали?

Мы посмотрели друг на друга и в голос рассмеялись.

— Молодцы, — успокоившись, сказал я. — Кто-то упрекает китайцев в копировании технологий, отсутствии новаторства, но ведь скопировать — тоже надо уметь. Это как списывать в школе — особое искусство.

— Смотрел фильм «Все в семье» с Джеки Чаном? — резко сменил тему я.

— Это ж порнуха! — подпрыгнул на месте Марк.

— Сам ты порнуха, там раз соски показаны пару секунд в кадре… Смотрел или нет?

— Нет, — ответил Марк, досадно цыкнув губами.

— Я так и думал. На нет и суда нет, что с тобой обсуждать? Порнуха! Ну ты дал. Фильм 1975 года, он в прокате шел как комедия. Какая порнуха? — рассмеялся я.

— А с дедом? — вдруг резко бросил Марк.

— Так, значит, смотрел? — я рассмеялся еще громче.

— Пару раз! — согласился Марк и тоже рассмеялся.

— Был там один чэнъюй интересный, не могу вспомнить, вылетел из башки…

— Нет, я не вспомню. Не смотрел так внимательно, — посетовал капитан.

— Да я уж понял, на что ты там смотрел, — снова рассмеялся я.

В кармане сиденья заметил знакомую книгу одного известного китаиста.

— Читал?

— Нет, пока не читал, все планирую, — сказал капитан.

— Мне про мальчонку одного история запомнилась.

В Древнем Китае торговля детьми была обычным делом. Обменять, сдать в залог, оплатить кредит… По сути, ребенок был разменной монетой. Причем эти варварские обычаи дошли практически в неизменном виде до начала прошлого века. Один китаевед-англичанин рассказал историю знакомого китайского крестьянина, к которому однажды явился кредитор. Крестьянин жил бедно и, чтобы свести концы с концами и прокормить семью, залез в долги. Процентная удавка давила все туже и туже, и в один из дней к нему заявился тучный кредитор. Крестьянин пожаловался на отсутствие денег и невозможность вернуть кредит. Окинув взглядом бедное жилище крестьянина, кредитор остановился на его сыне, мальчике 5 лет. Он, махнув головой на ребенка, предложил продать его, чтобы расквитаться с долгами и малость заработать. Ночь отец провел, не сомкнув глаз, но наутро решение было принято, крестьянин согласился продать сына.

Он предложил ребенку съездить в город и посмотреть на тамошние красоты. Мальчик был счастлив, ведь он никогда не был в большом городе. Лишь по рассказам взрослых и соседских детей он слышал, как там прекрасно, как там много интересного. Пацанское любопытство бурлило. Наступил долгожданный час. Отец с сыном попали в водоворот городских событий, массы народа, снующих туда-сюда рикш и кричащих торговцев. Посетив несколько лавок с огромным разнообразием товаров, отец с сыном зашли в очередной магазинчик. Подойдя к хозяину, крестьянин стал с ним что-то тихонько обсуждать. Разговор был недолгим. Крестьянин подписал несколько бумаг и, вернувшись к сыну, наказал тому быть хорошим мальчиком и слушаться взрослых. А сам направился к выходу, солгав напоследок сыну, что скоро вернется за ним.

Мальчик покорно ждал. Час, два… Закат опустился на каменный город, отец так и не вернулся. Крестьянин продал своего сына и больше никогда в жизни его не видел.

Неизвестно, как сложилась судьба этого мальчика, но совсем необязательно, что трагично. Мальчики в Китае ценились очень высоко. Проданные родителями, они могли попасть даже в богатую, но бездетную семью.

Вообще, как ни бедна была семья, мальчиков продавали в самых редких случаях — рабочие руки, наследник, связь с предками. Все это увеличивало ценность мальчика как человеческой единицы. С девочками было по-другому. Как это ни ужасно звучит, но девочка в Китае была вещью. Если мальчик был дополнительными рабочими руками, то девочка — лишним ртом. Их часто продавали прямиком в публичные дома, там неплохо платили за такой живой товар. Девочка становилась рабыней и собственностью, в прямом смысле слова вещью нового хозяина. Еще бедные крестьянские семьи, заботясь о своем наследнике, иногда заранее покупали ему жену, беря ее в дом еще маленькой девочкой. Случалось, что наследник еще не родился, а девочку, как будущую жену, уже покупали. С такими девочками обращались с особой жестокостью: их нагружали черновой работой, за любые провинности избивали. Разумеется, никаких прав у них не было. Вещь — она и есть вещь.

Редким дочерям из крестьянских семей удавалось до замужества остаться в родительском доме, но если такое и случалось, то уже с 6 лет отец приучал ее к домашней работе. В 10 лет, когда наступал период сватовста, девочек сажали под замок. Выходы куда бы то ни было были редки, с мальчиками, даже если это братья, играть запрещалось. На семейные торжества девочку звали редко. Веселье и разговоры она слушала из закрытой комнаты, выйти из которой могла только по разрешению отца, на непродолжительное время, чтобы выразить почтение гостям, проявляя при этом скромность и раболепие.