Королева праха и боли - Лив Зандер

того и другого разом, мужчина ухватился за грубо обтесанную балку, поддерживающую что-то вроде устроенного под потолком сеновала. – Кто… – Глаза его остановились на мне, и он шарахнулся в сторону, споткнулся о собственную ногу и шмыгнул за кресло-качалку, тщетно укрываясь за деревянной плетенкой. – Ты! Ты же умерла. Я видел. Видел, как у тебя кровь хлестала из брюха. Нет, нет, нет… Ты мертва!

– Да. – Та же участь ждет и его. Он умрет. Умрет от моей руки. Это мой выбор, и я быстро примирилась с ним по дороге сюда. – Отморозила все нах-хрен из-за тебя.

Я смотрела, как впадины под его скулами наполняются тенями, как он становится больным и слабым на вид – совсем не похожим на того мужчину в фетровой шляпе, который загнал меня в угол.

Теперь я загнала в угол его. Мой смертоносный муж рядом, и расплата близка. Только вот взгляд Генри отчего-то метнулся в сторону сеновала. Раз. Другой.

– Там наверху кто-то есть, – сказала я.

– Знаю, любовь моя, – откликнулся Енош. – Его сердце так и бухает, качая по венам жидкий ужас.

– П-позволь мне уб-бить этого.

Стук зубов сильно поубавил уверенности в моем тоне, да и руки отчего-то опять затряслись.

Взгляд Еноша скользнул по моим дрожащим рукам, потом поймал мой взгляд, и Енош покачал головой, словно бы говоря: «Ты опять не сможешь, укрепив тем позицию Эйлама».

Нет, я смогу!

Мысль о том, чтобы отнять жизнь, ужасала меня, но мне следовало собраться с духом, взять себя в руки. Если я не в состоянии убить тех, кто принес мне смерть, то это никогда не кончится. Не кончится ничем хорошим. И я никогда не верну своего ребенка.

Все. Пора.

– Дай мне клинок, – велела я Еношу, и брови его полезли на лоб. – То, чего хочет твоя жена, твоя жена получит, помнишь? Твоя жена хочет костяной нож.

И снова в глазах его мелькнул этот голодный блеск, когда он открыл ладонь, на которой возник клинок с резной рукоятью в виде виноградных лоз, таких же, как рубцы на моем животе, – чтобы удобнее было держать оружие.

– Нет! Я… Я… Это же не я… – Генри громко рыгнул со страху, взгляд его лихорадочно метался между Еношем и дверью. – Это сделал Арне! Мой кузен всадил в тебя нож! Клянусь могилой матери! Это был он! Он тот, кто тебе нужен. Он там, наверху!

Сердце в моей груди подпрыгнуло, желудок тошнотворно скрутило. Я отступила от мужчины и запрокинула голову, чтобы лучше видеть.

И увидела.

Увидела красный отблеск углей на лезвии заржавленного ножа. Ножа, острый конец которого упирался в доску. Ножа, по рукояти которого постукивал корявый палец. Все остальные части Арне скрывались в тени.

Проклятый дьявол, уж этого-то я убить точно смогу.

– Это тот мужчина, который пырнул меня ножом.

Один быстрый шаг, и ладонь Еноша легла на лицо Генри. Он толкнул мужчину так, что тот врезался спиной в балку. Сеновал тряхнуло. Кожаные нити быстро привязали Генри к столбу, а Арне меж тем отполз дальше во мрак.

– Где мой отец? – Я подошла к Генри, наставив на него нож. – Что с ним случилось?

– Клянусь, я не причинял ему вреда! О мой бог Хелфа, помоги мне! – Генри взвыл. – Роза! Это она указала на него священникам! Получила деньги! А потом смылась!

Значит, этой сучки вообще нет в Элдерфоллсе.

– Куда?

– В Хогсботтом. Три дня пути отсюда, вверх по реке.

– И что священники сделали с моим отцом?

– Может, Роза знает, а я, клянусь, больше не знаю ничего!

Выходит, и пользы от него больше никакой.

Я тяжело сглотнула застрявший в горле ком. Небеса, мне следовало уделить больше внимания поведению своего мужа. Как там он убивал? Как вообще один человек убивает другого? Я приставила острие ножа к животу мужчины, под самым пупком.

Так?

– Это очень болезненно, как ты, возможно, помнишь. – Енош встал за моей спиной, положил руки мне на живот, и шепот его согрел мне ухо. – Смерть может наступить только через день или два, в зависимости от силы кровотечения и того, какие внутренние органы повреждены. Его собственные экскременты растекутся, отравляя организм изнутри.

– Болезненно – это хорошо. – И все же, когда клинок в моей руке сделался вдруг неестественно тяжелым, я оглянулась на Еноша. – Я не знаю, как убивать.

– Тс-с-с. Ни слова больше. – Он шагнул ближе, поддерживая меня, и его пальцы потянулись к моей руке, сжимающей нож. – Вот так, любовь моя.

Стиснув мое запястье, он переместил мою руку выше, к горлу Генри, направив острие клинка прямо на прыгающий кадык. И тут же отвлек меня, прикусив мочку уха и тесно прижавшись ко мне.

Он был возбужден.

Твердый член упирался мне в поясницу, а Енош все целовал чувствительную кожу за моим ухом. Его учащенное дыхание колыхало тонкие волоски у меня на шее, и по моей уже покрывшейся мурашками коже пробегала дивная дрожь.

С губ моих сорвался бесстыдный стон, словно я вовсе не собиралась кого-то зарезать.

– Ты развратник.

– И это говорит женщина, которая изнасиловала меня на моем же троне.

Теперь я слабо усмехнулась:

– Мне было холодно…

– Положи другую руку вот сюда. – Он отвел руку от моей талии и поместил мою ладонь на широкий гладкий торец ножа. – Одна рука держит крепко и ровно. Вторая бьет по рукояти, вгоняя лезвие в горло. Быстро. И просто.

– Я не хочу – быстро.

Я хочу, чтобы этот гад страдал.

– Такая нетерпеливая, такая восхитительно упрямая. – Енош, поддразнивая, потерся об меня, давая почувствовать свою твердость, длину – и степень собственного желания. – Быстрота не оставляет места сомнениям.

Это имело смысл.

– Ну, полагаю, с чего-то же нужно начинать.

Я чуть отвела руку.

Пальцы окостенели.

– Не помогай мне, – выпалила я. – Я должна сделать это сама, так что не подталкивай меня.

– Я даже не шевельнусь.

Глубокий вдох.

Я – Королева гнили и боли.

Прекрасная и нежная.

Ужасная и жестокая.

Моя ладонь ударила по рукояти.

Лезвие вошло в горло Генри.

Кровь, темно-алая, горячая, выплескивалась из раны толчками, через короткие промежутки времени. Некоторые капли падали мне на лицо. Кровь пузырилась и во рту Генри, заглушая стоны, стекая струйкой по подбородку. Мужчина умирал.

Ну вот.

Я – убийца.

Сейчас мне следовало почувствовать стыд и вину.

Но я ничего не чувствовала.

Напротив, при следующем вдохе легкие мои расширились больше обычного и по всему телу пробежал странный трепет. Кто бы мог подумать, что убивать так просто? Что это заставит меня почувствовать себя такой… живой?

Енош поймал мой подбородок,