Игра на чужом поле - Александра Маринина

– Кто тебя знает, Ася. Я бы не рискнул.

– Может быть, и я не рискну. Ночью еще подумаю какследует. Вообще-то я ужасная трусиха, ты же знаешь. И мафии этой боюсь до дрожив ногах. Представляешь, что будет, если они меня похитят?

– Тьфу, типун тебе на язык. Не связывалась бы ты сними.

– Скучно мне, Юрик, не люблю, когда мозги ничем незаняты. Перевод – работа несложная, полной нагрузки не дает.

– Влюбись, – посоветовал Коротков. – Будешьцелыми днями анализировать слова и поступки своего ухажера: как посмотрел дачто сказал. Чем не задачка?

– Пробовала, – призналась Настя. – Неполучается. Задачка простенькая, а эмоций – ноль. Наверное, я просто моральныйурод. Мы по какой улице идем?

Коротков поднял голову, поискал глазами ближайшую табличку сномером дома и названием улицы.

– Улица Чайковского.

– Пойдем к переговорному пункту, это должно бытьнедалеко.

* * *

Вернувшись к себе, Настя первым делом принялась за наведениепорядка. Решение ей предстояло принять непростое, а для этого нужна тщательнаяподготовка.

Она собрала листы с отпечатанным текстом, сложила их внужном порядке в аккуратную стопочку. Закрыла словари и английскую книгу,прикрыла машинку пластмассовой крышкой и отодвинула все на край стола,освободив себе рабочее место. Собрала с обеих кроватей разбросанную одежду,повесила ее в шкаф, вытряхнула в урну и тщательно вымыла пепельницу, задернулашторы, выключила настольную лампу. Теперь обстановка в номере стала напоминатьей кабинет на Петровке: все аккуратно, скупо и безлико.

Настя долго стояла под горячим душем, чтобы согреться послепрогулки по морозному воздуху, потом завернулась в длинный махровый халат,уселась за стол и занялась делом.

Через некоторое время она с огорчением поняла, что выбора унее на самом-то деле нет. Либо кто-то боится, что она знает или может выяснитьправду об убийстве Алферова, и от нее все равно не отстанут независимо от того,даст она согласие или нет, потому что их цель – заморочить ей голову, запугатьили откупиться. Либо этот кто-то действительно нуждается в ней как в аналитике,и, значит, имеет смысл согласиться, потому что речь может идти о серьезномпреступлении, и тогда нельзя самоустраниться уже по чисто человеческимсоображениям. То есть можно, конечно, но глупо и стыдно. Какая, в конце концов,разница, кто заинтересован в раскрытии преступления: мафия или милиция, важно,что оно тяжкое, что люди, стоящие за ним, опасны, что впереди еще могут бытьневинные жертвы. «Не надо путать «вкусовое» и «принципиальное», – говориласебе Настя. – Если я могу быть полезной в обезвреживании опасныхпреступников и защите их будущих жертв, то я должна сделать все от менязависящее. Надо только твердо поставить условие, что если с моей помощью этихлюдей обнаружат, то они не станут жертвами «разборки», а будут переданы в рукиправосудия. Да, пожалуй, это и есть главное условие. Хорошо бы еще придуматьспособ, как добиться его соблюдения».

Настя разорвала на мелкие клочки исчерченные одной ейпонятными схемами листы, выбросила их в туалет и легла в постель. Ее слегказнобило то ли от холода, то ли от нервного напряжения. Она вспомнила о звонкеЛеше и еще раз удивилась своему равнодушию. Трубку сняла женщина и приятнымголосом сообщила, что «Алексей Михайлович вышел гулять с собакой». Настя знала,что у ее друга бывают неожиданные всплески страсти, вызванные длинноногими ипышногрудыми яркими красавицами. Вспышки эти длились два-три дня, после чегоЛеша приезжал к ней и с ужасом рассказывал о том, «какие они все скучные,природа дала им интеллект, а они не умеют им пользоваться», и что она, Настя,единственный человек, с которым он может проводить время. От всех остальныхпредставительниц женского пола Леша уставал через полчаса. Совершенно ясно, чтодама с приятным голосом собралась остаться у Лешки на ночь, иначе он совместилбы прогулку с собакой с провожанием гостьи до ближайшей остановки. «Я даже неревную, – обреченно думала Настя. – Господи, да есть ли у меня вообщекакие-то чувства? Ну почему я такая твердокаменная! Неужели я способна ощущатьтолько две вещи: обиду и страх? Аналитическая машина, лишенная нормальныхчеловеческих переживаний».

* * *

Светлана Коломиец и ее ангел-хранитель, маленький Влад, жилина теплой зимней даче Денисова в компании двух охранников. Света наслаждаласьдармовым отдыхом, много спала, гуляла по огромному, заросшему деревьямиучастку. Ей не хотелось ни о чем думать, да и вообще думать она не оченьлюбила.

Владу дали все необходимое, чтобы он чувствовал себя хорошо.Но этот человек в отличие от Светы продолжал тревожиться.

– Самое главное, – не уставал он повторять, –не проговориться про кино. Ты запомнила? Пока мы не сможем быть абсолютноуверены, что попали в руки не к нашим киношникам и не к их друзьям, мы должнымолчать. В противном случае мы сразу станем опасными свидетелями.

– Ладно, ладно, – вяло отмахивалась Света.

Она не очень понимала, в чем состоит опасность, нополагалась на Влада полностью, поэтому на все вопросы ежедневно навещавшего ихСтаркова рассказывала, как заведенная, одну и ту же сказку: мол, прочлаобъявление, приехала на собеседование, позволила снять себя в бассейне и ждаларезультатов – понравится ли она турецкому богачу. В тот вечер, когда случилсяпожар, к ней на квартиру привезли Влада и сказали, что ему негде ночевать и онпробудет до утра. Больше она ничего не знает.

Влад, в свою очередь, упорно пел песню о том, как егоразыскал неизвестный человек, представившийся Семеном, предложил заработатьхорошие деньги, но не сказал за что. Он, Влад, наркоман, сидит на игле, деньгинужны позарез, поэтому он обрадовался и не стал ничего спрашивать, а простоприехал в Город, где его встретили, привезли к Светлане и обещали, что утромвсе ему расскажут. Но, к сожалению, помешал пожар. Вот и все. Влад видел, чтоСтарков ему не верит. Но говорить правду боялся.

* * *

Мэр Города проводил свой досуг за игрой в карты с женой и еебратом. Мэр был красивым статным мужчиной средних лет, по образованию –философом и даже кандидатом наук. До того как возглавить городскуюадминистрацию, он заведовал кафедрой в университете, читал лекции, писал книгии статьи и жил в ладу со всем миром. И на должности мэра он оставался книжнымчервем, весьма далеким от политических дрязг, доброжелательным, честным и поройочень наивным человеком. Он с первого же дня и всей душой поверил вполитическую реформу, поэтому, когда ему неожиданно предложили поучаствовать впредвыборной кампании, он согласился, искренне веря в то, что мудрым ипринципиальным руководством можно многое изменить к лучшему. Свою предвыборнуюпрограмму этот человек составлял и обдумывал тщательно и скрупулезно,советовался с братом жены, которому доверял и которого ценил за остроту ума иполитическую дальновидность. На выборах он победил.

– Спасибо тебе, я твой должник! – говорилновоиспеченный мэр своему родственнику.