Игра на чужом поле - Александра Маринина

Раскрытие убийства Алферова мог организовать только он. Зачемон это сделал? Если я это пойму, я смогу принять решение. А если попробовать сдругого конца? Кем он меня считает? Человеком, который может знать правду обубийстве и поэтому опасен? Если да, то нужно уносить отсюда ноги, пока цела.Как же это выяснить?

Настя выпила три чашки кофе, исчертила значками изакорючками кучу салфеток, пока не нашла решение. От напряжения ей стало жарко,ладони вспотели, сердце колотилось где-то в горле, пальцы рук дрожали, как узаправской алкоголички. «Кофе у них, что ли, неразбавленный, – подумалаона. – Нужно попытаться расслабиться».

Решение было простеньким и незамысловатым, но позволялоодним махом ответить на все вопросы и правильно оценить ситуацию. Настявзглянула на часы – четырнадцать двадцать. Она достала из сумки газету, которуюкупила утром в киоске санатория, положила перед собой и стала внимательноизучать первую страницу. Сейчас явится «наниматель». Как он отреагирует нагазету? Скажет: «А кстати, на последней странице очень любопытная заметка. Выуже прочли? Оказывается, убийство-то в вашем санатории совершено на почверевности». Тогда все. Останется придумать какую-нибудь невероятно вескуюпричину для отказа и уносить ноги побыстрее. А жаль. Задачку о торговле «живымтоваром» она бы с удовольствием порешала. Финт с газетой имел еще один смысл:если Денисов сошлется на заметку, всегда можно поохать, поудивляться и датьпонять, что ничего иного и не подозреваешь, тем самым обезопасить себя.

Краем глаза Настя увидела мелькнувший в противоположномконце зала белый свитер, но головы не подняла. На газету упала тень.

Послышался голос Эдуарда Петровича:

– Не читайте эти глупости, Анастасия Павловна. Онинаписаны не для вас.

Настя легко поднялась из-за стола. Дрожь в коленях исчезла,в груди стало тепло. Ей захотелось его расцеловать.

* * *

Со своей шефской работой в дорогом подмосковном ресторанеАлан расстался без сожаления. Ему, деятельному, хотевшему все сделать самому,контролировать и наставлять было неинтересно. К тому же и исполнители были вбольшинстве случаев неблестящие. Таковы же были, по мнению придирчивого Алана,и результаты их деятельности. Настоящая кухня – это мир, это вселенная запахов,цвета и вкусовых ощущений, со своими законами гармонии, традициями,церемониями, этикетом. Этим законам он и хотел служить.

Предложение Денисова работать у него дало Алану то, что онхотел получить. Теперь к его услугам было все: деньги, дорогостоящееоборудование, но самое главное – только здесь, у Эдуарда Петровича, он могкудесничать над приготовлением блюд в традициях экзотических национальныхкухонь. С большим старанием собираемая им коллекция поварского инвентаря дляприготовления этих блюд пополнялась в последнее время довольно активно: делаяподарок Алану, «соратники» и «коллеги» Денисова знали: Эдуард Петрович сблагодарностью отнесется к знакам внимания, оказываемым его личному повару.Здесь, в бывшей однокомнатной квартире, а ныне – царстве Алана, все этижаровни, казаны, противни, глиняные горшки, решетки и прочие хитроумныеприспособления служили вместе с Аланом законам Кухни. А Кухня существовала дляТрапез.

Все трапезы делились у Алана на ритуальные и индивидуальные.Первые были почти всегда шаблонны, требовали не фантазии, а тщательности.Субботние обеды всей семьей, торжества и юбилеи, деловые ужины не выходили зарамки пусть высшего класса, но общепринятой Кухни.

Вторые же, индивидуальные, трапезы были стихией Алана. Ондавно уже понял всю узость банальной фразы о том, что путь к сердцу мужчинылежит через его желудок. Не к сердцу, а к уму, ко всей натуре человеческой былтот путь. И не только мужчины, а человека вообще. Любого человека можнорасположить к себе или оттолкнуть, заставить почувствовать свою значимость илибесконечную свою ничтожность, даже если нет на самом деле ни значимости этой,ни ничтожности. Можно понять человека и одновременно показать ему себя, проведяс ним время за продуманно сервированным столом с правильно подобранными итщательно приготовленными блюдами. Ведь тонкости обращения с приборами,посудой, рюмками-бокалами ныне мало кому знакомы. Даже мясо, приготовленное вгоршочке, простом русском традиционным горшочке, приводит некоторых взамешательство: куда этот горшочек девать, что с ним делать, ложкой в него иливилкой, да и в него ли? Что делать с этим сооружением из шампуров, стоящим нажаровне с углями? Как с устрицей обходиться, ножом ее или чем другимрасковыривать? Может, пальцами? Да даже простой помидор, так аппетитно лежащийрядом с чем-то непонятным на листе салата, – и он может дать нежеланныйэффект, если его неаккуратно проткнуть вилкой или взрезать ножом: хорошо, еслина себя брызнет гость, а ну как на хозяина? И хозяин во всех таких случаяхдействительно «хозяин положения». Шампур от жаровни отцепил – гостю передает.Сам первый горшочек отставил, ложечкой на тарелку содержимое из неговыкладывает, а уж потом за вилку с ножом берется. И помидорчик трогать не будетпредупредительно, даст понять, что это всего-навсего цветовое пятно, для глазрадость. И щипчики для устриц возьмет предусмотрительно первый. Не жалует он чужогоунижения и позора, с уважением к гостю относится. Если захочет, конечно.

Алан знал многое, консультируя Денисова по вопросаминдивидуальных трапез, и о его отношениях с «соратниками» и «коллегами», и оего противниках, которые, стараниями Алана униженные, за столом «ломались»,переходя почти всегда из разряда «врагов» в разряд «коллег», а то и«соратников». Но эти его знания – только информация к размышлению о сервировкестола и приготовлении нужных блюд. Делами хозяина Алан не интересовалсяникогда.

К сегодняшней встрече Денисов готовился серьезно. Условийбыло поставлено много: больная спина, любит овощи, не любит острое, соленое,мясное… Именно поэтому Алан так тщательно отбирал на рынке и рыбу – свежайшуюосетрину, и овощи – цветную капусту, кочанный салат, глянцевые баклажаны,зелень. Никакого лука-чеснока. Купил он и несколько пачек ментоловых сигаретразных сортов (кто ее знает, эту капризную гостью, какой сорт онапредпочитает), сухой мартини и отличный кофе. Осетрину Алан решил готовить нарешетке. В жаровне уже лежали, краснея, березовые угли, а рядом – пара ясеневыхветочек, их он постругает в жаровню перед самым концом, осетрина перед подачейна стол приобретет от их дымка чудесный, восхитительный золотистый цвет…

* * *

Пока не было покончено с осетриной, беседа за столом носилавесьма светский характер, в ходе которой Настя уговорила-таки Денисоваобращаться к ней только по имени, без отчества. Когда Эдуард Петрович убедился,что его гостья всем довольна и настроена дружелюбно, он перешел к главному:

– Могу я спросить вас кое о чем, Анастасия?

– Попробуйте, – улыбнулась Настя, с удивлениемощущая легкость и покой. Страха, сжигавшего ее на протяжении последних суток,как не бывало.

– Чем вы руководствовались, обдумывая мое предложение? Яхотел бы знать, что могло заставить вас отказаться и почему вы в конце концовсогласились. Это ничего не изменит в нашем соглашении, но поможет мне понятьваш характер. Если вам неприятно, можете не отвечать, – тут же добавил он.