Крупнейшие и самые устойчивые мировые состояния - Валерия Башкирова

Министерству деньги были дороже, чем хорошая репутация и министерство отказало.

В Голливуде называли имена Копполы и Скорсезе. Однако ни один уважающий себя режиссер не мог позволить себе роскошь орать на съемках в микрофон: «Массовка! Эсэсовцы налево, евреи пять шагов назад!»

Спилберг, который не чересчур уж буквально относился к собственному достоинству, вспомнил свое еврейское детство, ортодоксально-религиозных родителей и приобрел права на постановку «Шиндлера».

По Голливуду поползли насмешливые слухи, но мудрая еврейская мама Стивена Спилберга одобрила новый «проект».

Маму Спилберг слушался всегда – и в 16, и в 46.

Она настоятельно советовала ему не торопиться с женитьбой – и он оставался холостяком до 35 лет.

Она не одобрила его первую свадьбу – и он стремительно развелся.

Она благословила его вторую жену – и он стал верным мужем и отцом пятерых детей. Которых до поры до времени не пускает на собственные фильмы. Тоже, очевидно, по маминому совету.

Короче говоря, Спилберг все же отправился в Краков, где снял (целиком) пятизвездочный отель для съемочной группы своего «Шиндлера» и пустующий дом для самого себя. Дом был необходим, чтобы без помех разместить комплект спутникового оборудования.

В момент, когда он начинал съемки истории холокоста, на кинотеатры всей планеты почти одновременно обрушилась лавина динозавров его же собственного производства.

«Парк Юрского периода» в очередной раз побил рекорды производственных расходов ($60 млн) и кассовых сборов (не менее $1 млрд).

После первой же недели проката «Парка» Спилбергу пришлось покинуть Краков, чтобы встретиться со 125 джентльменами невысокого роста.

125 менеджеров японской компании Mitsushita, все, как на подбор, в одинаковых двубортных костюмах, предложили режиссеру, так и не расставшемуся с бейсбольной кепкой, выпустить в свет 1000 продуктов под условным названием «Парк Юрского периода» (в рекламных целях).

После подписания соответствующего договора мир мгновенно заполонили все разновидности динозавров – от марципановых до электронных, а Спилберг завершил съемки в Кракове.

Нельзя сказать, что «Список Шиндлера» превзошел ожидания. Скорее, он их подтвердил.

Компьютерная точность, с которой из зрителя извлекались рыдания, была отменно отработана на акулах, инопланетянах и джунглях каменного века.

Вопрос, не кощунственно ли это, было предоставлено решать искусствоведам.

Американская публика, 50 % которой, согласно статистике, прежде не знало, что такое холокост, теперь знают это так же точно, как и то, чем Tirannosaurus Rex отличается от бронтозавра.

Американская киноакадемия была вынуждена признать свое поражение в битве с массовой культурой, и Спилберг получил-таки своего «Оскара» за лучшую режиссуру. И еще шесть в других номинациях.

Сэр Эндрю любит широкие жесты. Особенно если они идут на пользу ему самому. Восьмого декабря в музыкальном городе Висбадене открылся новый оперный театр. Он стоит $100 млн и предназначен исключительно для постановок произведений Эндрю Ллойда Уэббера.

Сэр Эндрю Ллойд Уэббер недавно пожаловался своему знакомому-журналисту: «На днях выпивал с Полом Маккартни в одном баре. Было так скучно. Я думал, мы будем говорить о музыке. Но его интересовали только деньги».

Маленький нюанс в защиту Маккартни: про богатство сэра Эндрю ходят такие вызывающие слухи, что с ним так и подмывает поговорить именно о деньгах.

Кроме того, он похож на вдохновенного художника-творца еще меньше, чем господин из The Beatles. Узкие хитрые глазки, которые после премьеры «Cats» во всем мире называют кошачьими, консервативные костюмы и неопределенная стрижка.

Сэр Эндрю Ллойд Уэббер – до чрезвычайности неартистичный господин.

Его бывший менеджер как-то заметил не без яду: «Энди чувствует себя счастливым только в обществе четырех бухгалтеров, адвоката и советника по налогообложению».

Миллионером он стал в 25 лет. Хотя происходил из семьи, в которой деньги не водились. Зато от музыки буквально лопалась голова.

Мама-пианистка давала частные уроки. Отец всю жизнь компонировал в духе поздних романтиков и дослужился до должности директора Королевской музыкальной школы. Младший брат играл на виолончели.

Жизнь в музыкальном бедламе гармонично дополняли три кошки: одна по имени Сергей (в честь Прокофьева), вторая – Дмитрий (тезка Шостаковича), третья – безымянная. И обезьяна.

Понятно, что представители этой счастливой фамилии обладали единственной способностью – исполнять и записывать мелодии, записывать и снова исполнять.

Воспитания Энди был скорее консервативного, и память его была прямо-таки переполнена мелодиями Пуччини и Гайдна. С другой стороны, дело было в Англии, в конце 1960-х.

Иными словами, разрешено ребенку было все, что не запрещено. А то, что запрещено, тоже в общем-то разрешалось.

Рубашки будущий композитор носил ярко-розовые, ботинки предпочитал на платформе, а волосы – до пояса.

* * *

Получив первый заказ на небольшую ораторию для школьного выпускного вечера, Уэббер нашел себе приятеля-текстовика и выбрал в качестве темы историю Иосифа и его братьев.

Ветхий Завет двое дебютантов обработали в стилистике: «А Иосиф-то был парень клевый».

Братья Иосифа гуляли по сцене в купальных халатах и сандалиях, египетский царь Потифар исполнял свои арии, недвусмысленно подражая вихлянию бедер Пресли.

Над всем этим Содомом разливались залихватски-сладостные мелодии, смутно напоминавшие весь классический репертуар мировой оперной сцены.

Логично было бы думать, что на следующий день после премьеры разверзлись небеса и двое соавторов подверглись если не проклятию Всевышнего, то уж, по крайней мере, церковной анафеме.

Однако церковь в эпоху рок-н-ролла и «детей-цветов» была счастлива, если юное поколение вообще вспоминало о существовании Священного Писания.

На партитуру «Иосифа» немедленно образовался оживленный спрос (а всего за время, прошедшее с 1968 года, она принесла больше $150 млн и в 1982 году все еще котировалась на Бродвее).

Один англиканский священник сделал ораторию предметом своих благочестивых рассуждений перед прихожанами.

Другой англиканский священник поступил еще более радикально.

Звали его декан Салливан, был он настоятелем собора Святого Павла в Лондоне и прославился тем, что в борьбе за человеческие души не намерен был стесняться в средствах.

Однажды декан Салливан явился перед паствой, спустившись на парашюте из-под купола собора Святого Павла. Он полагал, что вопросы вознесения и второго пришествия лучше всего трактовать в формах как бы наглядных.