Чудо-чадо и чудовище - Татьяна Любимая

И усаживается в свое огромное директорское кресло, вальяжно откидывается на спинку и все также противно скалится.

– Какому делу? К черту "съездил"! Ответь на вопрос! – рычу, нависая над братом. 

Как же чешутся кулаки огреть по этой блестящей лысине, стереть наглую ухмылочку, заодно зубы проредить, чтобы на год стоматологов работой обеспечил!

– Да ладно, Димыч, – брат расхохотался. – Видел бы ты себя со стороны, вот это огонь! Запал на мою секретаршу, да? Не ожидал.

– Не смешно, Олег. Что между вами с Леной?

– Расслабься, младший. Ничего нет между мной и твоей Леной. Это была маленькая проверочка. А то ходили бы оба, делали бы вид, что не знаете друг друга, а между вами искры летят, издалека видно.

Я испепеляю его взглядом. Он серьезно? Проверочка?

– Что глазками лупаешь? Думаешь, я не могу один плюс один сложить?

– Ты точно ее не трогал?

– Я что – дурак? Женщины друзей и родственников для меня табу. И не забывай, я женат, – вскидывает кисть с кольцом на безымянном. – Я к кастрации не готов.

– Как ты узнал? – меня постепенно отпускает – брат специально разыграл спектакль передо мной и Леной. Спалились мы где–то, что тут говорить.

– Сопляк наш, Славик, в Битриксе поплакался, что ты его стукнул. Чего это ты, Димка, руки на подчиненных распускаешь? Нехорошо.

– Славик пусть спасибо скажет, что легко отделался.

Я тоже присаживаюсь. Адреналин еще скачет в крови, но в целом я почти успокоился.

– Вообще я ему то же самое сказал, когда запись с камеры посмотрел. И на Славика, и на тебя. И как ты Елену Владимировну к себе увел, и как обратно вместе вышли... – Олег лукаво прищурился: – А ловко ты мне анкету Семирановой подсунул. Красавчик.

– Это совпадение. Я просто предложил. Мы еще толком знакомы с Леной не были.

– Ты в курсе, что у нее есть жених?

– Поправочка. Был.

– И дочь?

– Конечно. Чудесная девочка.

– О–о, ты и с ней уже познакомился. Молодец. Юлька твоя….

Договорить Олегу помешал женский крик в приемной. Мы оба срываемся с места на выход. Слишком уж знаком нам голос истерички.

Я успеваю выйти первым, брат за мной. Пары секунд хватает, чтобы оценить обстановку.

Лена стоит за своим столом, перед ней по эту сторону машет руками Ника, зажав в одной из них трубку стационарного телефона, и кричит на бедного бледного секретаря:

– По какому это праву ты запрещаешь заходить в кабинет к моему мужу? Покрываешь его шлюх?

Не преграда в виде стола так и вцепилась бы Лене в волосы эта беременная истеричка.

– Ника! – рявкает Олег у меня за спиной. – Прекрати!

Я быстро подхожу к Лене. Беру ее за предплечья, разворачиваю к себе. Слегка встряхиваю, заглядываю в глаза:

– Лена, как ты? Ты в порядке?

Ничерта не в порядке! Еще бы – то ожог, то новость, что работать будем вместе, то Олег со своими проверочками. А следом до кучи истеричная беременная –  и все это в течение получаса.

Обхватываю бледное лицо ладошками, заставляю взглянуть на меня. Ну же, хорошая моя, смотри, не бойся! Я с тобой!

– Ле–на!

Она молчит. Молчит и смотрит на меня своей бездонной синевой, широко распахнув влажные глаза. Не понимает, что происходит. Потерпи милая, скоро узнаешь мою семейку лучше, если не сбежишь после сегодняшнего Армагеддона. Они не всегда такие придурошные, это луна у них сегодня с козерогом не сошлась.

– Олег! Почему эта белобрысая в твоей рубашке?! – визжит за Лениной спиной Ника. – Она уже носит твою одежду? Вы спите, да?

– Это моя рубашка, – резко обрываю невестку. Она и так невыносима своими визгами и скандалами, а с беременностью это все утроилось. – А Елена моя женщина, – четко выделяю голосом "моя", чтобы все слышали и понимали.

Притягиваю Лену к себе, прижимаю к груди. Мягкая, податливая как пластилин, девушка безоговорочно льнет ко мне, сжимает своими ручками мой пиджак как спасательный круг. Через несколько слоев одежды чувствую биение ее сердца – словно птичка в клетке трепыхается. Жму ближе к себе, чтобы успокоилась, поглаживаю по спине.

– Спасибо, – пыхает жарким дыханием в шею и обнимает меня обеими руками за талию.

От ее близости и благодарного "спасибо" крики Вероники и Олега отошли на задний фон, оставив  нас с Леной наедине, вот так, в обнимочку. Слабая, беззащитная красавица и укрывший ее крепкими объятиями щит – ее чудовище.

Неугомонная Ника бьет кулаком в грудь Олега, а кричит мне:

– Ты врешь! У тебя Юля!

– Мы с Юлей расстались. Тебе ли не знать об этом?

– Не–ет! Ты покрываешь этого изменщика! – снова тычет кулачками в грудь мужу.

Олег перехватывает ее руки, прижимает их к себе.

– Прекрати меня позорить! – рычит ей в лицо. – Моя рубашка в шкафу висит. Иди проверь! И в следующий раз дари нам разные!

– Я вам не верю! – Ника вдруг куксится и кривит рот, вот–вот заревет. –  Вы все обманываете меня–я… 

Она все–таки заревела. Громко так, по–детски, с завываниями и всхлипами, уткнувшись лбом в грудь мужа. 

– Ты меня не люби–и–ишь…

– Так, все, пойдем ко мне, дорогая, я покажу тебе, как я тебя люблю, – ласково, как с ребенком заворковал Олежа. Вот сто пудов он кайфует от выкидонов своей жены. Фишечка у них такая семейная для подогрева чувств.

Олег обнимает жену за плечи, аккуратно разворачивает ее и ведет в свой кабинет. А я все еще крепко сжимаю Лену и не хочу разрывать наш тесный контакт. Молчим.

Через несколько секунд брат высовывает голову из–за двери, оглядывает помещение, останавливается на нас Леной:

– Ребят, все, рабочий день окончен, шуруйте домой, – и скрывается внутри. Щелкает замок.

– Идем? – чуть отстраняюсь от девушки. – У них процедура примирения, мы тут лишние.

Лена кивает головой, машинально кладет в сумочку телефон, рассеянно осматривает стол на предмет других личный штучек.