Убийство в заброшенном подземелье - Андрей Волковский

– Для призрака вполне постижимое расстояние. Тогда он мог годами ждать, пока найдется родственная душа, потом вступить в контакт и вселиться – никаких случайностей, – подытожил Скай. – Ну а после этого Олкиндер мог прекратить даже пытаться писать портреты. Зачем ему теперь? От старых работ за тринадцать лет ничего не осталось. Выбросил или зарисовал поверх пейзажами, например.

Все согласились, что это вполне удовлетворительная гипотеза.

– Кстати, что за женские вещи здесь нашли? – вспомнил Скай.

– Там в шкафу на полке деревянная коробка, – показал Данн. – Сам погляди.

В большой деревянной коробке лежали аккуратными рулончиками ленты – зеленая, белая и голубая. Под ними – четыре кружевных носовых платочка, резной гребень, три нитки дешевых стеклянных бус, тоненькое серебряное колечко и одинокая сережка. Серебряная с зеленым камешком.

– Погляди-ка, Ник, – Скай вытащил сережку и поднес ее ближе к лампе.

Камешек заблестел острыми гранями.

– Похоже, изумруд, – с мрачным удовлетворением продолжил волшебник.

Ник взглянул на сережку и принялся рассматривать остальное содержимое коробки.

– Да, всего тринадцать предметов, – подсказал Данн. – По числу жертв. На память, что ли, оставил, гад? Вот только зачем? У него же были картины.

– Картины – они в подземелье, – хмуро сказал Ник. – А эти вещички прямо тут, под рукой. Если вдруг захочется предаться воспоминаниям по-быстрому.

Ничего мерзкого помощник не сказал, но Скай отчего-то испытал прилив отвращения. Даже серьгу едва не отбросил, но в последний момент сжал пальцы. Данн тоже слегка поморщился.

– Я это заберу? – спросил Скай, показывая сережку. – Или лучше пока оставить тут все как есть? Могу просто зарисовать, надо показать моей заказчице.

– Лучше пока зарисуй, – не захотел расставаться с уликой Данн. – Когда поймаем мерзавца, все эти вещички понадобятся, чтобы как следует впечатлить суд.

– Кстати, если он не гильдейский волшебник, то кто будет его судить? – поинтересовался Ник.

Вопросы юрисдикции интересовали травника не только теоретически. Он и сам понемногу учился волшебству, но оканчивать Школу и получать гильдейский Знак не планировал.

– Даже и не знаю, – пожал плечами Данн. – Преступление совершено с использованием волшебства, значит, Гильдия может забрать дело себе, но может и отказаться, потому как прямого нарушения Кодекса тут не было. Запечатывать призраков в предметы вообще-то не запрещено, применение волшебства при собственно убийствах пока не доказано. Пожалуй, я буду рад, если его будет судить Королевский суд.

– Почему? – удивился Скай. – Разве не обидно отдавать законченное дело другим?

– Законы Королевства жестче наших, – объяснил Данн. – Гильдия приговорит его к пожизненному заключению, а Корона вздернет гада без лишних церемоний. Что-то мне не хочется, чтобы этого урода кормили на мою десятину еще лет сорок.

Скаю осталось только признать правоту дознавателя.

В комнате провозились до вечера: зарисовали сережку, брезгливо порылись в вещах – за личной гигиеной мастер Олкиндер тоже не особо следил, потом помогали Данну составлять опись.

В сумерках дом ожил: затопали по коридору и комнатам наверху сапоги, раздались голоса, зазвенели разбитые кем-то бутылки. Перебрались на диван в холле музыканты вместе с неизвестно когда собравшимися слушателями. К перестуку бубна добавились трещотки, а потом и хрипловатый вокал. За одной стеной ругались, за другой слышался скрип кровати, из коридора явственно пахнуло противно-сладковатым дымком курительной смеси. Данн потер виски, но не сдался.

– Можно окно открыть? – спросил Ник.

Травник страдал больше остальных. В комнате и до того пахло скверно, а теперь стало и вовсе отвратительно. Данн поморщился.

– Тут даже окно не открывается, представляете? Я вообще удивлен, что здешнему жильцу понадобился аж целый призрак, чтобы сойти с ума. Я вот совсем недолго тут пробыл, но, кажется, уже испытываю желание причинять боль и тяжкие телесные повреждения. Например, плохим певцам. Или скандалистам.

– Можно и тем, и другим, – согласился Скай. – А давай я окно с Усилением попробую открыть? Оно-то вроде бы не улика?

Данн согласился. Скай приступил, но вскоре понял, что открыть-то окно он сумеет, но уцелеет ли при этом перекошенная рассохшаяся рама – большой вопрос. А оставлять комнату с незапертым окном все-таки нельзя.

Когда дознаватель наконец закончил опись, включив в нее даже пустые бутылки под столом и грязноватый полосатый шарф на спинке кровати, все вздохнули с облегчением. Но прежде чем уйти, Ник распахнул шкаф и достал деревянную коробку с вещами девушек.

– Не надо оставлять это здесь, – он протянул коробку Данну. – Пусть лучше будет у вас.

Данн кивнул, сунул коробку под мышку и почти бегом устремился к выходу.

Собравшаяся в холле компания, завидев «переодетого стражника», торопливо попрятала трубки, в которых дымилось что-то, не слишком похожее на табак. Впрочем, свежий ветер улицы манил дознавателя гораздо сильнее, чем незаконные делишки, да еще и не относящиеся к его юрисдикции.

На улице горели фонари и разноцветные гирлянды, приятно пахло свежестью и морозцем. Возле крыльца валялись ошметки чего-то пестрого, вроде многослойной клееной бумаги – драконья голова все-таки не удержалась на своем месте. На углу дома стоял экипаж.

– Поехали в «Снежного змея» ужинать, – предложил Скай.

Данн с радостью согласился.

Глава 18

Ужинать решили в зале. Подниматься в комнату и лишнюю четверть свечки ждать еду волшебникам было уже невмоготу, к тому же прямо перед ними освободился удобный угловой стол, который компания тут же и заняла. В зале было людно, но ужинающие, в основном волшебники, переговаривались негромко и очень спокойно. После какофонии в притоне людей искусства здешний шум звучал убаюкивающим морским прибоем.

Разговаривать о деле не хотелось. Данн поставил на стол к стене деревянную коробку, накрыл кожаной папкой с бумагами и с наслаждением разминал пальцы. Ник посматривал на коробку, словно пытался поймать какую-то промелькнувшую и тут же забытую мысль. Скай слушал мерный гул голосов и честно старался следовать совету Пита – отдыхать, как только выдалась возможность. Сам Пит посмотрел на товарищей вопросительно, но, не дождавшись рассказов, настаивать не стал.

Подавальщик принес рыбный суп с овощной поджаркой и плавающими в прозрачном золотистом бульоне чесночными сухариками. За супом последовали веррийский тыквенный пирог и горячий напиток из гранатового сиропа с травами. Хорошая порция вкусной еды всегда помогала волшебнику выбросить из головы все невзгоды, и к последней золотистой корочке тыквенного пирога Скай готов был признать мир не таким уж и скверным.

Но мир, видимо, решил не вводить Ская в заблуждение относительно своей зловредности: дверь распахнулась, и на пороге возник незнакомый молодой волшебник в темном плаще с вышитым гильдейским Знаком. Волосы его были всклокочены, шарф повязан криво, капюшон плаща неряшливо вывернут. Взгляд молодого человека обшарил помещение, задержался на Скае и остановился на затылке сидящего спиной к залу дознавателя. На лице парня озабоченность сменилась облегчением. Он пригладил волосы и направился прямиком к угловому столу.

Данн, заметив внимательный взгляд Ская, обернулся.

– Тойн? В чем дело?

– Господин дознаватель, у меня для вас срочное сообщение! – браво отчитался тот.

Только что по стойке смирно не вытянулся и