Древние. Том I. Семейные узы. Часть I - Юрий Романов

с животными и были раздавлены. Тела мальчишек навсегда остались лежать на сырой земле. Первая мысль, пришедшая в голову Хешу — вернуться. Вернуться и забрать мать, отца, двоих близнецов, унести их с того кошмара, что только что возник на его глазах, но он помнил наказ родителей: не останавливаться ни при каких обстоятельствах. На все крики братьев, Хеш отвечал ледяным молчанием.

Пятеро мальчишек вскоре добрались, под звуки взрывов, криков и нескончаемого свиста от полёта бесчисленных орд солдат, до нужного указателя. Там они сменили лошадей в небольшой будке, что тоже была подготовлена заранее, и переоделись. Реми предположил, что здесь едва остыла постель смотрящего за животными, а еда была ещё тёплая. Но никого в пристройке не было. Хеш поторопил братьев, помогая каждому взобраться на животин. Из-за постройки показалась тень. Невысокая фигура в капюшоне неспешно двигалась по направлению к мальчикам.

— Наверное, один из тех, о ком говорил отец, — успокоил братьев Хеш — он поможет нам. Объяснит, как проехать дальше!

Остальные мальчишки всматривались в незнакомца, не открывавшего лица. Дэстан занервничал: что-то в этой покрытой фигуре казалось ему подозрительным, однако Хеш уверенно двигался навстречу тёмной фигуре. Резким движением силуэт вытащил кинжал из-под длинных одеяний и вонзил тому в живот; второй удар пришёлся на горло, после чего убийца бросился на опешивших мальчиков.

Дэстан пришёл в себя первым. У него была лишь сумка с провизией, в которую он тотчас залез и, нащупав несколько фруктов, стал кидать в мужчину один за другим, что бы хоть как-то выиграть время. Тот шёл, с каждым мгновением ускоряя шаг. Окровавленное лезвие вот-вот настигло самого младшего, когда Дэстан, хлопнув лошадь, заставил ту лягнуть злодея, проломив ему голову.

Все тотчас повскакивали с лошадей, и бросились к Хешу, который доживал последние мгновения. Мальчишки отнесли юношу хибарку, уложили на кровать и прикрыли раны тряпками. Едва дышащий Хеш притянул к себе Реми, прошептав тому маршрут, строго-настрого запретив рассказывать остальным.

— Никто, — он закашлял кровью — никто не должен знать, слышишь? Даже они, — указал на остальных.

— Да, брат, я сделаю всё!

— Охраняй Дэстана… и… — То были последние слова старшего из братьев.

Реми машинально кивнул, но в душе его поселилось сомнение. Теперь он стал самым старшим и должен был вести свою команду через извилистые тропы в лесах. Он оглядывал Дэстана и Эвара каким-то странным, задумчивым взглядом, но когда тот или другой поворачивались, то в смятении отводил взгляд.

Вскоре мальчишки добрались до берега-границы, отделявшей морем центральный континент от зловещего острова. Как и говорил Хеш, на берегу мальчишек уже ожидал высокий мужчина, нервно мявшийся с ноги на ногу, попутно отражая водной стихией падающие на каменистый берег осколки орудий и части тела бойцов с обеих сторон фронта. Без лишних церемоний мужчина пригласил Дэстана на судно и, казалось, был в глубоких раздумьях, провожая мальчика пустым взглядом. Эвар ни на мгновение не отлипал от старшего брата. Оба стремительно забрались в лодку. Едва Дэстан обернулся, чтобы освободить место для двух оставшихся братьев, как был отстранён водным магом. Тот одним прыжком плюхнулся на судно, отбросив водной стихией старших братьев Дэстана.

Реми и Шору остались на берегу. Дэстан, едва поняв, что происходит, бросился молить волшебника забрать его братьев, на что тот отвечал сухо: “Не положено”. Тогда мальчишка внезапно схватил Эвара за руку, и уж было прыгнул, но ловкий маг воды опутал братьев силками жидкой стихии и не отпускал до самого прибытия к последней точке на пути.

Волшебник водной стихии, едва судно коснулось противоположного берега, выбросил Эвара и Дэстана из лодки, расслабил тиски, что связывали братьев и тотчас исчез за горизонтом, растворившись в воссозданном им цунами.

Братья осмотрелись: глаза болели от раскалённого песка, безжизненного и молчаливого, а впереди колом стояла нескончаемая гряда мёртвых деревьев, обволакиваемая белёсой дымкой. Солнце, казалось, светило здесь очень слабо, а звуки бушующего океана искажались, напоминая назойливый гул с каждым шагом к мрачному лесу. Выбора не было: необходимо где-то спрятаться и найти пищу, которая осталась с Реми и Шору, на том берегу. Несколько раз братья пытались обойти мёртвую гряду, — бесполезно. Это лес никак не кончался и, а тем временем Солнце палило всё сильнее и мальчишкам не оставалось ничего иного, кроме как зайти в злосчастный лес.

Едва братья переступили мрачную черту, как выход назад тотчас затянулся, скрыв солнечный свет, блестящий песок и свежий воздух, поглотив мальчишек в пучину непроглядной тоски и уныния. Обоим внезапно поплохело. На ощупь двигались Эвар и Дэстан к месту, откуда пришли, однако вскоре запутались окончательно и наткнулись на небольшую хижину. Зайдя внутрь, оба отключились тотчас, как вошли.

Испачканная в чем-то чёрном и вязком, маленькая ручка коснулась широкого лба мальчишки. Еще не будучи в сознании, Дэстан едва поднял голову с сырой земли, где будто конфетти были разбросаны многочисленные мелкие веточки и камни. Каждое прикосновение отдавалось пульсирующей болью в голове. Одной рукой опираясь на сухой ствол, поваленный, по всей видимости, давно, поскольку прикосновение к нему едва не свалило рассыпавшееся бревно, — тот подался и спустя мгновение, обнажил свои пустые внутренности; второй рукой мальчишка придерживал поврежденное колено, — он едва стоял на ногах. Заплывшие глаза робко осмотрелись — вокруг непроглядная тьма. Почувствовав неприятный, илистый запах от окружавшей местности, Дэстан словно мгновенно пробудился и, вытерев грязный лоб второй рукой, пристально прищурился, стараясь хоть что-нибудь разглядеть.

Всюду всплывали яркие, фантомные волны, что не нарушают тишины, какие часто мы видим от удара в голову или при резком входе в темноту: они двигались хаотично, сменяя друг друга, перемещались вместе с курсором его зрачков.

Чумазое детское личико исказила печальная гримаса. Он был готов разрыдаться от той тоски, что так внезапно пронзила его сердце. Он обнял себя хрупкими, дрожащими руками и медленно опустился на то, что было под ногами, расчистив откуда-то взявшуюся крупную доску, — обломок хижины — и его охватила такая дикая тоска и печаль от той безысходности, что окутала его с ног до макушки. Зараза в буквальном смысле заползала мальчику в голову через рот и нос: он вдыхал кисловатую вонь, бравшуюся непонятно откуда; к горлу подступала тошнота. Он не смел вымолвить ни звука, — тьма сковала всё тело и, казалось, поведёт рукой — мальчишка покорно пойдёт