Вобла в эстази, или Спецрейс для сумасшедшей Ники - Лариса Бесчастная

Отчёт о моём противоборстве мафии, сопровождая его охами и ахами, дотошная подруга принимала больше трёх часов и потому по торговому центру мы прошлись буквально «галопом по Европам». Да я, собственно, и не горела желанием делать шопинг! Приобретя самое необходимое, мы отправились к машине, чтобы ехать ко мне на обед. Случайно заглянув в бардачок, Тоська виновато ахнула и достала оттуда маленького белого медвежонка с алым сердцем в мягких лапах:

— Чуть не забыла! Это тебе просили передать. Надеюсь, ты и без подсказки догадаешься кто именно…

— Естественно, я догадалась. Это мне от Мишутки… талисман… — пролепетала я и, должно быть, зарделась от удовольствия, потому что Тоська насмешливо фыркнула.

Обедали мы без Полины Аркадьевны, которая ушла в свою поликлинику вести приём во вторую смену, и в тесном кругу одних гостей без хозяйки повеселились вовсю. Чтобы подбодрить бабушку мы поболтали о наших планах и успехах в сфере швейной индустрии и моделирования и вспомнили несколько забавных историй с переодеванием на дефиле. Тоська была в ударе, без конца острила и рассказала пару почти детских анекдотов, чем окончательно расположила к себе и бабушку и Никитку. Я давно не смеялась так беззаботно и была почти счастлива.

В конце столь активного общения Тоська согласилась покатать Никитку на машине и бабуля увязалась с нами. Покружив по кварталу, мы заскочили в пару магазинов и пришло время прощаться. Высадив нас у нашего дома, подруга потискала меня в объятиях и велела толстеть и набираться сил, чтобы возглавить мафию. Я пообещала следовать указаниям шефини и выплеснула свою благодарность признанием: «Как хорошо, что ты у меня есть!».

После отъезда Тоськи я почувствовала себя потерянной и весь следующий день тыкалась по квартире, как сомнамбула: даже не познакомилась с компьютером подруги, который так и остался лежать планшеткой на столе под охраной моего пушистого мишки. Никитка к мягким игрушкам давно уже охладел и моему талисману ничего не угрожало, а я, глядя на него, гадала: отчего мне так плохо?

И, хотя моя беспощадная интуиция подсказывала мне, что причину моей маяты зовут Сергеем, я гнала прочь все мысли о нём и старалась не распалять себя необоснованными мечтами о нашем будущем. И правильно делала! Потому что уже назавтра я убедилась, что реальность всегда превосходит даже самые прагматичные предположения.

Как всегда бывает, если чего-либо очень ждёшь, Сергей объявился неожиданно, в полдень, и сразу предупредил, что он проездом и всего на несколько часов.

Я была занята изучением содержимого нутра ноутбука и в тот, момент, когда раздался звонок в дверь, моё сердце молчало. Радостный вскрик Полины Аркадьевны заставил его подпрыгнуть до самого горла, я выскочила в прихожую и припала спиной к стене.

Сергей обнимал всхлипывающую от счастья мать и при виде меня выпрямился. Его взгляд был долгим и ничего особенного мне не говорил. Затем он перевёл глаза на подоспевших бабушку и Никитку и я прочла в них удивление. Полина Аркадьевна оторвалась от груди сына и он спросил:

— У нас гости, мама?

Я физически почувствовала, как моё застрявшее в горле сердце провалилось в преисподнюю, затем влетело в своё гнездо и запылало.

— Да, Серёжа! У вас гости! — звонко выкрикнула я. — Меня, надеюсь, ты признал, а это моя бабушка Екатерина Васильевна и мой сынок Никита Сергеевич! Мой большой астраханский секрет!

Сергей побледнел и уставился на сына. Тот, вцепившись в бабушку, ответил насупленным взглядом и губы его задрожали. Полина Аркадьевна ухватилась за сердце, я за стену, а бабушка плетьми опустила руки. Повисла вибрирующая нервами пауза и вдруг Никитка сорвался с места и убежал. А мы все онемели и стояли каменными изваяниями, пока он не вернулся… с фотографией. Оттолкнув бабушку, Никитка подскочил к отцу и сунул тому его собственный портрет:

— Вот мой папа. Это ты?

Сергей, почти не взглянув на фото, озадаченно протянул:

— Я, как будто… Только молодой ещё и глупый…

Никитка подошёл поближе и подбоченился:

— Теперь ты вырос и стал умным?

— Надеюсь, — невнятно проблеял блудный папаша.

— Если ты уже не глупый, значит, ты не рад, что я у тебя есть? — наступал единственный вменяемый человек в нашей компании. — Или я тебе не понравился?

Придя, наконец, в себя, Полина Аркадьевна сердито толкнула сына:

— Что же ты, Серёжа?! Совсем поглупел от счастья? Возьми же, обними Никитушку!

И Сергей снизошёл: опустился на корточки и привлёк к себе моего мальчика:

— Ну, давай знакомиться, малыш…

Малыш?! Я заполыхала от гнева и готова была выдернуть из рук этого бесчувственного чурбана нашего ребёнка и бежать, куда глаза глядят. Обстановка была напряжённой и мудрая моя бабушка решила её изменить:

— А чего это мы все топчемся в прихожей? Давайте, пройдём в гостиную… Сергей Константинович, заходите, пожалуйста! Вы, как-никак, у себя дома…

Все отправились в гостиную, а я метнулась в ванную: охладить пылающее лицо. Когда я влилась в коллектив, Сергей сидел на диване, осторожно поддерживая взгромоздившегося на его колени сына. Никитка что-то шептал отцу на ухо и тот благоговейно внимал ему, растерянно и испуганно глядя на меня. А я, с горящими щеками и заледеневшим сердцем, спряталась за бабушку.

Все были по-прежнему напряжены и Полина Аркадьевна не выдержала: скрылась в кухне. Через пару минут она громко позвала меня помочь ей и я охотно покинула гостиную. Едва я вошла, она с набухшими от слез очами бросилась мне на грудь:

— Вероничка, прости! Я ничего не понимаю! Он совершенно не похож на себя! Раньше, когда Серёжа появлялся дома, он всегда был таким радостным, улыбчивым… А сегодня какой-то сдержанный, испуганный…

Я погладила её дрожащие плечи:

— Не надо, не винитесь! Ничего странного в его поведении я не нахожу. И мне понятно чего он испугался: он боится, что его заставят жениться на мне по залёту… — и мне вдруг стало смешно: — Глупец! Он не понимает, что залётный у нас он, а не я… Орёл залётный. А я прекрасно обходилась без него семь лет, вырастила сына… И впредь обойдусь… — я поцеловала её в макушку: — Мама Поля, не волнуйтесь. Как бы не повернула жизнь, Никитку я у вас отнимать не буду. Вы всегда будете его бабушкой… А Сережа… Пусть живёт, как ему удобней и легче. Он ведь не принадлежит нам — он повенчан на мести… Успокойтесь, родная! Утрите глаза и идите к сыну, это ваша светлая минутка. Я тут сама управлюсь. Идите, а то, боюсь, бабушка чего-нибудь не то отмочит. За ней станется…

Подтолкнув Полину Аркадьевну к выходу, я встала к плите. Через несколько минут ко мне подошла хмурая, как ноябрьское небо, бабуля:

— Как ты? — я неопределённо пожала плечами. — Иди к ним, Никуша, а я тут похозяйничаю. Нельзя мне там, а то сорвусь. Видеть не могу этого кобеля замороженного…