Вобла в эстази, или Спецрейс для сумасшедшей Ники - Лариса Бесчастная

Никитка вцепился в меня, Полина Аркадьевна схватилась за грудь, а бабуля открыла рот, но тут же его захлопнула и по тому, как судорожно она сглотнула, я поняла, что моя хулиганистая ба проглотила с десяток своих «оберегов».

Мы плакали. Причём рыдали все, включая Никитку. Начала эту беспрецедентную прорёвку Полина Аркадьевна, потому что, когда она рванулась к внуку, ноги не послушались её и слёзы бессилия полились сами собой. Бабушка, которой не удалось скинуть эмоции русским народным способом, почти сразу присоединилась к ней, но у неё хватило сил встать и прижать новоприобретённую родственницу к груди. Слившись в едином порыве, они ещё пуще истекли слезами и тут уж и я не выдержала. Ну а Никитка, который ни разу в жизни не видел меня плачущей, просто испугался и расплакался безотносительно к своему новому статусу, а оттого лишь, что жалел мамочку.

Итак, мы развели несусветную сырость и мне, как провокаторше, пришлось взять всё под контроль. Я утёрла глаза себе и сыну и нашептала Никитке, что коль скоро он у нас единственный мужчина, ему надо успокоить обеих бабушек. И он применил к ним шоковую терапию — встал перед ними и топнул ногой:

— Хватит! Хватит реветь! А то я никогда больше не буду есть вашу противную геркулёсовую кашу! И буду неприлично ругаться, как бабушка!

Терапия подействовала: бабушки впали в шок. Обе. И обе всплеснули руками:

— Что ты сказал?!

Никитка немного стушевался и я решила его выручить:

— Он сказал, что нечего тут слёзы лить, а пора заняться делом! Бабушке Рине идти готовить обед, а бабушке Поле принести альбом с фотографиями и показать ему папу! А то папа приедет, а сын его не узнает. Это будет неправильно.

Сынок похлопал ресницами, но оспаривать мой вольный перевод его нешуточных угроз не стал. Обе бабушки подчинились и уже через несколько минут Никитка, уютно устроившись между мной и Полиной Аркадьевной, увидел своего отца — папочку, который даже не подозревал о его существовании.

Я с не меньшим любопытством, чем Никитка, вглядывалась в моменты жизни моего любимого, зафиксированные на плёнке, а его детские фото наполнили моё сердце нежностью. Новоиспечённая бабушка взволнованно комментировала просмотр и не упускала ни одного удобного случая, чтобы приласкать свалившегося с неба внука. Я тоже не сачковала в этом деле и через час Никитка сомлел от ласки и отложил альбом на потом. Баба Поля, наконец-то, дорвалась до объятий и поцелуев и, разрумянив моего сыночка до спелого яблочка, повела его на прогулку.

А я почувствовала неимоверную усталость и собралась было вздремнуть, но тут явилась переполненная эмоциями бабуля и пришлось выслушать её охи и ахи.

— Какое счастье, что нашёлся отец нашего солнышка! — воскликнула она после невнятного бульканья восторгом. — Теперь у вас всё наладится и ты перестанешь мыкаться!

— Ой, ба! Всё ещё так неопределённо! — умерила я её оптимизм. — То, что Никитка нашёл бабушку и отца, совсем не означает, что я нашла мужа. Больше семи лет прошло, мы оба стали другими.

— А что? Что может вам помешать? У вас сын, вы оба свободны… — начала протестовать ба и спохватилась: — Или нет? У него кто-то есть? — я смолчала и она рассердилась: — Ника! Когда ты нам всё расскажешь?

— Уже совсем скоро, ба… — апатично пообещала я, — возможно завтра. Сегодня у меня не осталось сил ворошить пережитое!

— Ладно, ладно! Отдыхай пока, ласточка моя, вздремни…

Отдых не затянулся и дрёма моя была короткой, потому что вернулась Полина Аркадьевна и, сдав Никитку бабуле, нависла надо мной, излучая такое тепло, что я проснулась — и сразу угодила в её объятья:

— Вероника! Доченька! Ты доставила мне такую нежданную радость! Такое счастье! Теперь моя жизнь наполнится смыслом!

— Я рада… — пролепетала я, но сердце моё обожгло предчувствие, что рано они радуются и напрасно думают, что Сергей приложится нагрузкой к моему Никитке.

Предчувствие не обмануло меня, но этот сюжет ворвётся в наше благолепие немного позже, а в эти дни меня ожидали звонок от верной подружки, вынудивший меня поведать домочадцам историю моих злоключений раньше назначенного срока, и её визит, последовавший за этим звонком.

Тося позвонила поздно вечером, после приятного и утомительного времяпрепровождения любящих друг друга людей за дневной и вечерней трапезами и весёлой возни бабушек с внуком между ними. Голос подруги возбудил меня настолько, что я, потеряв осторожность, говорила с ней слишком громко. И, естественно, обе востроухие бабули, развлекающие сонного уже Никитку, поневоле услышали больше, чем мне бы хотелось.

— Татушка! — завопила Тоська, — горе моё! Я думала с ума сойду, когда в ателье пришёл твой хахаль и сказал, что тебя увезли бандюганы!..

— Мой хахаль? — удивилась я. — И кто именно? Миша?

— Ага. Красавчик, скажу я тебе. Огромный такой. Вылитый древнерусский витязь.

— А ты будто видела древнерусских витязей… Как он тебя нашёл?

— Нашёл вот. На то он и милиция. Пришёл весь в расстройстве, чуть не плачет… Сказал, что машину он догнал, а там лишь трупы четырёх бандитов, а тебя не было. Только твоя туфелька и кровь на сиденье… — Тоська хлюпнула носом. — Татушка! Я чуть не померла! А уж твой Мишка! В полном раздрае… Он так сильно в тебя влюблён?

— Не знаю ничего про его чувства, — соврала я. — Тось, ты поаккуратней… Лучше без имён… Эта чёртова мафия может у твоего дома сидеть и поймать сигнал. У них, сволочей, всё схвачено. А за мной, наверняка, опять идёт охота.

— И пусть себе сидит до посинения! Я в ночном клубе! — возликовала Тоська. — И симка у меня новая!

— То-то я слышу музыка такая громкая, что по ушам бьёт.

— Вот и хорошо! Если кто и увязался следом, фиг что услышат…

— Тебя что, пасут? — не слишком удивилась я.

— Ещё как! — с непонятным пафосом воскликнула Тоська. — Три дня глаз не спускают!

— И чему ты радуешься, дурёха? Ты забыла, что я во всероссийском розыске? А ещё эти наркобароны… Дело не шуточное! Эта сволота, должно быть в бешенстве. Я ведь улизнула от них почти из под носа. А, вернее, меня выкрали…

— Выкрали?! Кто?!

— А чему ты удивляешься? Меня за какие-то два дня три раза похищали. А в последний раз вообще спецназовцы. Если первые два раза я хоть сообразила кто, то в последний раз никак… Чуть с ума не тронулась! На гренадёров ножом махала и кусалась, как бешеная…

— Могу себе представить! — хохотнула Тоська. — Ты же и вправду бываешь бешеной… И что, ты так и не догадалась кто тебя спёр у мафии?

— Теперь, кажется, догадываюсь…

— И кто? — загорелась моя чрезмерно любознательная подружка.

— Думаю он, мой единственный и неповторимый. Отец Никиты.

— А откуда он взялся?! Ты нашла его?! — не на шутку заволновалась Тоська.