Изолятор - Джошуа Спэньол

– Все в порядке, – заверил я ее.

– В том-то и дело, что не все в порядке.

Глэдис снова закричала.

– Вам необходимо уйти, – приказала Розалинда. – Уходите! Сейчас же, быстро!

Брук продолжала обнимать Глэдис, тщетно пытаясь утешить безутешную. Ну а мне пришлось заняться Розалиндой.

– Нам необходимо закончить дело, – пояснил я.

– Вы не можете являться сюда и вот так расстраивать…

– Если честно, то могу, – прервал я ее и, поднявшись, подошел к двери.

Розалинда взглянула на Глэдис и Брук, оценила ситуацию и, судя по всему, решила оставить подопечную в руках доброй докторши. Потом повернулась ко мне.

Я открыл дверь в коридор и услышал, как удаляются шаркающие шаги. Да уж, о конфиденциальности мечтать не приходится.

Выйдя в коридор, я закрыл дверь, а Розалинда спросила:

– Что?

– Как я уже говорил, мы с доктором Майклз работаем в Центре контроля и предотвращения заболеваний.

– Это я знаю…

– Мы считаем, что Глэдис имела отношения с человеком из Балтимора, который, возможно, был очень серьезно болен. Федеральное правительство – в данном случае я – и не подумало бы вмешиваться, если бы в этом не было острой необходимости. Нас тревожит возможность распространения им заболевания…

– Что вы имеете в виду, говоря, что она имела отношения с этим человеком?

– Романтические отношения.

– Кто он такой?

– Этого мы не знаем. Нам известно лишь то, что родом он из Пенсильвании, жил в Балтиморе, и совсем недавно, пару дней назад, его убили.

– Что? – Лицо медсестры окаменело, и она произнесла что-то по-испански. Но потом взяла себя в руки и покачала головой. – Доктор, мне нет никакого дела до того человека, которого убили в Балтиморе. Но я беспокоюсь об этих девушках. И в частности, вот об этой. – Она ткнула пальцем на дверь офиса. – Она ни разу не покидала побережья залива, не говоря уж о Калифорнии. Какой здесь может быть Балтимор?

– Мы не знаем, каким именно образом она замешана в этом деле, но мы звонили ей оттуда, с Восточного побережья. Судя по всему, она хорошо знакома с этим человеком.

– Вполне могла произойти ошибка. Вы могли неправильно набрать номер…

– Тем не менее она крепко прижимает к груди его фотографию. Осторожнее, мисс Лопес, эта болезнь очень опасна. В ином случае нам нечего было бы здесь делать. Двое больных уже умерли. Все заболевшие имеют проблемы с умственным развитием, а большинство из них каким-то образом связаны с тем самым человеком, о котором я говорю. Нас волнует, что Глэдис может заболеть, – то, что происходит сейчас в Балтиморе, может начаться и здесь.

– Не верю.

– Зря. Поверьте. – Я помолчал, а потом спросил: – А что, кстати, так ее расстроило?

– Что вы имеете в виду?

– Она же пришла сюда к нам, словно неживая. Давно она в таком состоянии?

– Что? Не знаю. Может быть, несколько дней.

– Тогда все сходится. Этого парня убили как раз несколько дней назад.

Я подождал, пока Розалинда это обдумает.

– Полагаю, я прав. Сначала она расстраивалась, что он ей не звонит. А теперь вот горюет, что он умер.

Губы Розалинды шевельнулись, однако она так ничего и не сказала. С верхней площадки лестницы за нами наблюдали несколько заинтересованных физиономий – им казалось, что они спрятались за углом.

– Упаси Господи, если та зараза, которая убивает девушек в Балтиморе, доберется и сюда, – предупредил я. – Угроза нешуточная. Вы можете нам помочь. Действительно можете.

Подняв голову, медсестра задумчиво взглянула на собравшуюся аудиторию.

– По-моему, вы стремились к конфиденциальности, – заметила она.

– Да, – согласился я, увидев ее взгляд. – Но знаете что? Мне кажется, сейчас это уже не имеет значения.

Примерно через полчаса, когда первое и самое острое горе Глэдис уже перегорело, мы вчетвером сидели в гостиной за маленьким столиком, на котором стояли чашки с чаем.

Розалинда внимательно рассматривала лежащую перед ней фотографию Дугласа Бьюкенена.

– Вы его узнаете? – спросил я.

Судя по тому, как она смотрела на фотографию, можно было предположить, что она сообщит, что знает его и что этот человек не раз бывал в пансионате «Санта-Ана». Однако все вышло совсем иначе.

– Нет, – ответила она.

– Вы уверены? – уточнил я.

– Совершенно.

– Но вы же…

– Я сказала, что не знаю этого человека, доктор.

Я показал на изображение.

– Глэдис, как зовут этого человека?

Глэдис посмотрела на фотографию распухшими глазами, потом взяла ее в руки.

– Кейси, – произнесла она.

Розалинда вмешалась.

– Она может путать…

– Кейси, – повторила Глэдис.

Розалинда сжала губы, однако промолчала.

– Вы знаете его фамилию? – спросил я.

Девушка смотрела на меня, словно не понимая.

– Кейси, а дальше? – попытался подсказать я.

Глэдис лишь покачала головой.

– Откуда вы его знаете?

– Он мой муж.

Мы с Брук переглянулись. Лицо Розалинды словно окаменело.

– Вы с ним поженились?

– Он сказал, что поженимся, когда он вернется.

– Когда он вернется и откуда?

– Он собирался куда-то около Нью-Йорка. Туда, где разбились самолеты.

– Он говорил, что едет в Балтимор?

– Я не знаю. Я его люблю.

Она снова заплакала.

– Вы с Кейси занимались сексом? – спросил я.

Розалинда смерила меня гневным взглядом. Возможно, мой вопрос прозвучал не слишком тактично, но на какое-то время он заставил Глэдис перестать плакать. Да здравствуют тупые, бесчувственные мужчины. Думаю, Джон Майерс на моем месте возгордился бы.

– Нет. Я любила его. Мы собирались пожениться.

Останавливаться было нельзя, поэтому я снова выпалил:

– Кейси когда-нибудь здесь жил?

– Нет. Он жил в другом месте.

– Он жил в Сан-Хосе?

– Он жил еще где-то.

– Он жил в этом городе?

Глэдис, казалось, растерялась.

Розалинда повернулась ко мне.

– Он мог жить где-то неподалеку. Мне кажется, что «здесь» означает «в этом доме».