Знак священного - Жан-Пьер Дюпюи

из окна поезда порошок для отпугивания слонов. Он считал, что таким образом снижает риск неожиданного столкновения с толстокожим существом, и доказывал эффективность своих действий тем, что на пути ему не попалось ни одно животное. Байка, будто на протяжении полувека ядерное сдерживание удерживало человечество от исчезновения в атомном фейерверке, – из той же серии. Попробую доказать это, не только опираясь на постхайдеггеровскую философию Гюнтера Андерса, но и на основании чисто аналитических аргументов доктрины стратегического мышления.

Разве не иметь ядерного оружия вообще – не лучший с точки зрения пацифиста способ для человечества избежать ядерной войны? Подобные высказывания на грани тавтологии были неоспоримо верны до того момента, как ученые из проекта «Манхэттен» создали бомбу. Увы, сегодня эти заключения уже не актуальны. Ядерное оружие существует, и даже если предположить, что всеобщее разоружение привело бы к полному его уничтожению, то все равно будет достаточно нескольких месяцев, чтобы создать его заново.

В документальном фильме «Туман войны» Эррол Моррис спрашивает у Макнамары, как, по его мнению, можно объяснить, что хотя две ядерные державы постоянно грозили уничтожить друг друга, в течение полувека холодной войны человечество не истребило себя в атомном холокосте. Сдерживание? Не смешите! Ответ Макнамары передает необычайную изобретательность и лаконизм английского языка: «We lucked out!» – «Пронесло!» За это время мы раз двадцать пять, а то и все тридцать, находились на волосок от апокалипсиса.

В другой своей работе я уже попытался распространить аргументы Гюнтера Андерса на проблему ядерного сдерживания[219]. Изложу их здесь кратко. За четыре с лишним десятилетия холодной войны в ситуации так называемой взаимной уязвимости, или взаимно гарантированного уничтожения, ведущая роль как в стратегическом, так и в этическом плане отводилась сдерживающему намерению. Но именно в этом использовании категории намерения и заключается главное препятствие к пониманию логики сдерживания.

Шестого июня 2000 года в Москве президент Соединенных Штатов Билл Клинтон заявил Владимиру Путину приблизительно то же, что семь лет спустя повторила госсекретарь Кондолиза Райс: «Противоракетный щит, который мы собираемся построить в Восточной Европе, предназначен только для защиты от стран-изгоев и террористических групп. Можете быть уверены, что даже если мы решим напасть на вас и первыми нанесем ядерный удар, вы легко пробьете этот щит и уничтожите нас, Соединенные Штаты Америки».

Эта ахинея – свидетельство того, что даже после крушения Советского Союза логика сдерживания осталась настолько же безумной. Каждая из двух стран, по этой логике, в случае ответных действий другой стороны приносит в жертву для полного истребления все свое население. Таким образом, безопасность – отрасль страха. Если одна из наций предприняла бы меры к собственной защите, то вторая, решив, что первая отныне считает себя неуязвимой, должна была бы для предотвращения удара ударить первой. Подобная логика получила соответствующее название: Mutually Assured Destruction – «взаимно гарантированное уничтожение», сокращенно MAD («безумный»). Ядерные державы выставляют себя одновременно уязвимыми и неуязвимыми. Уязвимыми, потому что при нападении могут погибнуть. Неуязвимыми, поскольку погибнут не раньше, чем уничтожат соперника – и на это они будут способны всегда, независимо от силы удара, который на них обрушится.

Доктрина о нанесении точечных ядерных ударов против ядерных сил противника под прикрытием противоракетного щита получила не менее подходящее название Nuclear Utilization Target Selection – концепция «выбора целей для применения ядерного оружия», сокращенно NUTS («чокнутый»). Ясно, что MAD и NUTS решительно противоречат друг другу. Если какой-либо фактор согласно первой доктрине придает тому или иному типу вооружений или носителей военную ценность, то согласно второй он же его обесценивает. Например, подводные лодки не могут вести точный огонь, но при этом их трудно засечь. Для NUTS они не представляют большого интереса, зато прекрасно подходят для MAD, потому что имеют все шансы выдержать первый удар, и именно неточность стрельбы превращает их в орудие устрашения.

Проблема в том, что американцы хотят по-прежнему играть в MAD с русскими и, возможно, с китайцами, но одновременно еще и в NUTS с Северной Кореей и Ираном – и какое-то время тому назад играли и с Ираком. Поэтому они должны продемонстрировать, что планируемый ими щит будет проницаем для русского удара, но остановит ракеты страны-изгоя.

То, что безумие MAD само по себе или вкупе с идиотизмом NUTS прослыло величайшей мудростью, выходит за рамки понимания, равно как и то, что оно считалось гарантией мира во всем мире на протяжении долгого времени, о котором некоторые вспоминают чуть ли не с сожалением. Но такое положение дел мало кого беспокоит[220]. В который раз необходимо задать вопрос: почему?

Общепринятый ответ: речь идет исключительно о намерении, а не о переходе к действию. Да и намерение это особое: само его присутствие не позволяет сформироваться условиям, которые привели бы к его исполнению – противник, согласно гипотезе, сдержится и не нападет первым, мы сами первыми тоже не нападем, и получается, что никто не сдвинется с места. Сдерживающее намерение формируется именно для того, чтобы не быть исполненным. Специалисты говорят о намерении, самому себе противоречащем или сводящим самого себя на нет (self-stultifying intention)[221] – так загадка вместо решения получает название.

Те, кто задумывался не только о стратегическом, но и о моральном статусе сдерживающего намерения, пришли к весьма парадоксальному выводу. От осуждения в этическом плане такое намерение может быть ограждено лишь тем, что лишает его стратегического смысла, поскольку его эффективность непосредственно связана с намерением в самом деле его осуществить. С моральной точки зрения сдерживающее намерение, словно первобытное божество, сочетает в себе и абсолютное благо – ведь оно предотвратило ядерную войну, – и абсолютное зло – ведь его чудовищным по масштабу последствиям попросту нет названия!

На протяжении всей холодной войны обсуждались два типа доводов в пользу неэффективности ядерного сдерживания по модели MAD. Во-первых, сдерживающая угроза неубедительна: будь у субъекта, который грозит противнику смертельной и одновременно самоубийственной эскалацией при угрозе его «жизненным интересам», хоть капля здравого смысла, он не приведет угрозу в действие, даже оказавшись припертым к стенке, предположим, после первого удара по части его территории. По принципу MAD гарантировано взаимное уничтожение при любом отклонении от равновесия страха. Но какой глава государства в ситуации, когда его страна станет жертвой первого удара, оказавшись перед единственной необходимостью ее защитить, предпринял бы ответный удар, рискующий положить конец существованию человечества? В мире суверенных и мало-мальски рациональных государств ядерная угроза совершенно неубедительна.

Между тем в пользу бесполезности ядерного сдерживания был выдвинут еще один довод совсем иного свойства. Эффективным ядерное сдерживание будет лишь тогда, когда его эффективность абсолютна. В таком случае крах политики сдерживания невозможен, поскольку первая же сброшенная бомба переполнила бы чашу терпения. Но если ядерное сдерживание абсолютно эффективно, это само по себе значит, что оно неэффективно. В целом сдерживание действенно, только если оно не действует на сто процентов. (Вспомним уголовное право: нужно преступить закон, чтобы все убедились, что преступление до добра не доводит.) В данном случае переступил черту – и чаша сразу переполнилась. Сдерживание не сдерживает, однако в нем содержится намек на нечто крайне важное – пророчество о грядущих бедствиях.

Если не верить в миф, будто ядерное сдерживание имеет хоть какое-то отношение к тому, что ядерный апокалипсис не случился («Пронесло!»), найдется еще очевидный признак, показывающий его безрезультатность: оно нисколько не помешало самоубийственной гонке вооружений двух держав.