Тайны Шлиссельбургской крепости - Николай Коняев

Вообще-то, утверждение, будто Иоанн VI Антонович «розсудка не имел доброе отличить от худаго, так как и не мог при том чтением книг жизнь свою пробавлять», прямо противоречит донесениям самих тюремщиков, но в манифесте, написанном, как считается, Н.И. Паниным, есть и другие, еще более не согласующиеся с подлинностью подробности.

Например, когда Мирович «пушку с потребным снарядом» взял с бастиона и сопротивляться стало невозможно, капитан Власьев и поручик Чекин действовали, оказывается, не по инструкции, предписывающей убийство императора, а по собственному разумению.

«Увидя перед собою совсем силу непреодоленную и неизбежно-предтекущее погубление (ежели бы сей вверенный был освобожден) многаго невинного народа от последующего через то в обществе мятежа, приняли между собою крайнейшую резолюцию, — пресечь оное пресечением жизни одного к нещастию рожденного».

Можно привести и другие нелепости, декларируемые манифестом, но, собственно говоря, избежать этих накладок и подчисток в манифесте, объявляющем во всенародное известие версию убийства в империи ее, пусть и «незаконно во младенчестве определенного ко Всероссийскому Престолу» императора, было просто невозможно.

Поэтому-то и остается не опровергнутым впечатление о встрече со шлиссельбургским узником, записанное самой Екатериной II.

Ее можно упрекать и в чрезмерном властолюбии, и в развратности, и во множестве других грехов, но при этом несомненно она была наделена бесценным даром понимания людей, с которыми ей приходилось встречаться.

Вот и увидев проведшего всю свою жизнь в заключении Иоанна VI Антоновича — он был на одиннадцать лет моложе Екатерины II, — она увидела не диковатого, нездорового вида молодого мужчину, проведшего всю свою жизнь в заключении, а человека, взглянув на которого хотелось, чтобы он «всегда в охранении от зла остался».

Желание это было непонятно и самой Екатерине II, но оно появилось, оно оказалось даже закреплено на бумаге…

Еще одно свидетельство, рисующее духовное состояние Иоанна VI Антоновича перед его мученической кончиной, находим мы в донесениях тюремщиков.

В ответ на увещевания Власьева и Чекина, склонявших его к принятию монашества, Иоанн VI Антонович ответил: «Я в монашеский чин желаю, только страшусь Святаго Духа, притом же я безплотный».

Тюремщикам Иоанна VI Антоновича, как и историкам, слова эти показались свидетельством слабоумия «шлиссельбургского узника». Мы же, зная, что они сказаны накануне его мученической кончины, склонны считать их святым пророчеством.

А тогда, в июле 1764 года, кажется, только один человек и понимал, что случилось.

Ах, как плакала, как страдала блаженная Ксения Петербуржская в те дни.

— Что ты плачешь, Андрей Федорович? — жалея Ксению, спрашивали тогда прохожие. — Не обидел ли тебя кто?

— Кровь, кровь, кровь… — отвечала Ксения. — Там реки налились кровью, там каналы кровавые, там кровь, кровь…

И еще три недели плакала Ксения, прежде чем стало известно в Петербурге, что в Шлиссельбурге убили Иоанна VI Антоновича.

Никто не знает, где похоронили Иоанна VI Антоновича[31].

По приказу Екатерины погребение было совершено в строжайшей тайне…

Одни считают, что императора увезли хоронить в Тихвинский Богородицкий монастырь, другие полагают, что его погребли в Шлиссельбурге и на месте могилы воздвигли собор пророка Иоанна Предтечи.

Последняя версия, на наш взгляд, наиболее вероятна.

Скорее всего, погребение императора находится под фундаментом Иоанновского собора[32].

Заходишь под разверстые прямо в небо купола собора пророка Иоанна Предтечи, встаешь рядом с бронзовыми фигурами солдат, защищавших крепость в годы Великой Отечественной войны, и как-то легко и спокойно начинаешь думать о невероятно жестокой судьбе императора, всю свою жизнь проведшего в заточении, и при этом до последних дней оставшегося таким, что даже его убийце хотелось, чтобы он «всегда в охранении от зла остался».

Его убили 4 июля 1764 года…

Это по юлианскому календарю, по которому жила тогда Россия.

В пересчете на григорианский календарь, который введут у нас только в 1918 году, получается 17 июля.

В этот день 17 июля 1918 года убьют в Екатеринбурге всю Царскую Семью…

Императрица Елизавета Петровна одним из первых своих указов отменила смертную казнь, и так получилось, что пока безвинно страдал в заключении мученик Иоанн VI Антонович, никого не казнили в России.

Но вот убили его, и снова восстановили смертную казнь, снова полилась кровь.

Может быть, наполненные этой кровью реки и каналы и разглядела своими глазами, заглядывающими далеко вперед, блаженная Ксения Петербуржская?

В манифесте об умерщвлении Иоанна VI Антоновича объявили во всенародное известие не только благоприличную историю убийства императора, но и — наконец-то! — изложили благоприличные версии дворцовых переворотов, которые были устроены Елизаветой Петровной и Екатериной II.

Про саму Екатерину в манифесте было сказано просто и со вкусом:

«Когда всего Нашего верноподданного народа единодушным желанием Бог благоволил Нам вступить на престол Всероссийский…».

То есть не гвардейцы возвели Екатерину на престол, а единодушное желание народа. Ну и, конечно, «благоволение Божие».

Сложнее оказалось с императрицей Елизаветой Петровной.

Тут авторам манифеста приходилось сталкиваться с историческими фактами, но и это не стало для них затруднением. Народу было объявлено, что «принц Иоанн… был на некоторое время (как всему свету известно) незаконно во младенчестве определен ко Всероссийскому Престолу Императором, и в том же еще сущем младенчестве советом Божиим низложен на веки, а Скипетр законнонаследный получила Петра Великого дочь, Наша Вселюбезнейшая Тетка, в Бозе почившая Императрица Елизавета Петровна…»